— Это я его убил, — хриплым, низким голосом произнес кто-то у нас за спиной.
От неожиданности мы вскрикнули и резко обернулись. Одного взгляда на говорившего мне хватило, чтобы от всей души пожелать себе провалиться сквозь землю. С тем я, облокотившись на дерево, стала не спеша спускаться вниз по стволу. А все потому, что перед нами предстал… Вадим Девочкин, облаченный в темно-серый плащ с обширным капюшоном, закрывавшем лицо почти до подбородка, и вооруженный ружьем, тот, которого я выследила позавчера ночью, и тот, который сейчас признался в убийстве самого себя. Любопытно, его за это посадят? Или решат, что он имел полное право распоряжаться своей жизнью по собственному усмотрению?
— Девочкин, Девочкин… — бурчала я себе под нос, достигая сырой от утренней росы почвы, но трепетала я не от страха (что нам сделает маньяк, коли он уже умер?), а скорее от непостижимости происходящего (как такое вообще может быть?).
Хрякин стоял молча. Да оно и понятно: тяжело говорить с открытым ртом.
— Успокойтесь, мадам. Исчадие ада Девочкин мертв.
— Но… Но… — поняв, что ничего не смогу вымолвить, просто ткнула в Плаща пальцем.
— Кто вы на хрен такой?! — перевел ему Хрякин.
Неизвестный снял капюшон. Ничего общего с маньяком. Н-да, воображение может сыграть злую шутку. Почему я была так уверена, что человек в плаще и маньяк-насильник одно лицо?
— Я — каратель! — высокопарно представился мужчина лет сорока пяти типичной славянской внешности.
— Но почему?
— Одной из первых жертв была моя жена. Ей было всего тридцать восемь. Молодая, жизнерадостная, красивая женщина. Мы так любили друг друга! И вот ее не стало. Ушла на день рождения к подруге и не вернулась. Я нашел ее в парке. Вы бы видели то, что от нее осталось… — губы мужчины затряслись, по щеке пробежала одинокая слеза. — Сначала я хотел покончить с собой, но дочь придала мне сил для борьбы. Я нашел свое предназначение — уберечь других людей от этого выродка, стерев его с лица земли. Ведь от полиции никакого толка. — Так как я все еще безмолвно открывала и закрывала рот, словно аквариумная рыбка, Каратель понял, что у меня накопились вопросы, и вручил мне старомодный диктофон с кассетой внутри, сказав, что, если меня интересует его история, все ответы я найду на ней. Или я могу ее просто выбросить, так как ему эта запись больше не нужна.
— Как вы его нашли? — полюбопытствовал Хрякин, оглянувшись на труп.
— Его нашел рок. Видимо, от кого-то эта мразь пряталась, и приглянулась ему моя ночлежка. Искал эту гниду, искал, а он взял и сам ко мне пришел. Ирония судьбы… Ну вы идите, а мне еще тут нужно поработать.
С этими словами мужчина легонько раздвинул нас и протиснулся к телу, достав откуда-то пилу и отбойный молоток, а ружье отбросив подальше.
— Э-э… Ну мы пошли? — видя такое дело, испуганно молвил Хрякин, и, взявшись за руки, мы торопливо ретировались.
Пообедав, стали готовиться к отъезду. Диего уехал раньше. Перед этим он вошел в гостиную и торжественно попрощался.
— Спасибо вам всем, — говорил он, — мне хорошо здесь жилось. Я обязательно приглашу вас на выставку моих работ, — он горделиво пригладил прядь длинных иссиня-черных волос, — ведь в этом доме родилось целых четыре великих картины!
— Четыре? — изумились все (кроме Куприна, уехавшего еще вчера вместе с труповозкой), в уме быстро пересчитав «Сосну у озера», «Дуб у озера» и «Дерево с ленточкой у озера». И так и эдак, вопреки всяческим стараниям и различным математическим комбинациям и преобразованиям, выходило три. Причем не только у меня. Что же, все повально разучились считать?
— Как, вы еще не видели «Пень у озера»?! Хотя я закончил работу где-то в полночь, а с утра… Нет, почему вы смеетесь?
Мы не просто смеялись, мы хохотали до икоты, чуть ли не катались по полу, как смайлик «ROLF». Скорее всего, в этой истерии был виноват сильный стресс предыдущего дня. Диего махнул рукой и уехал, так и не показав нам своей последней работы и, наверное, обидевшись. Очевидно, приглашение на его выставку, если та когда-либо состоится, мы все же не получим.
Покинуть поселок нам удалось только ближе к пяти: хозяйка коттеджа и Петровы просто не хотели нас отпускать, до того мы породнились в эту страшную ночь.
— И не забудьте позвать на вашу свадьбу! — попросила тетя Поля. Я покраснела и выразительно посмотрела на потенциального мужа — он и усом не повел, то есть щетиной (бритву взять, растяпа, забыл).
Всю дорогу я еле сдерживалась от вопросов типа: «А какие приглашения будем рассылать — с голубями или с сердечками?», «А какой будет торт — трехэтажный или двухэтажный, с фигурками влюбленных или без?», «Будем отмечать в Москве или в нашем скромном городе?» и… «Как зовут твою маму?».
Пробки были жуткие, и порог своей квартиры я переступила ровно в десять. Родители уже лежали в кровати, но, услышав, как хлопнула дверь, мать вскочила, подбежала ко мне и обняла.
— Как ты? Все нормально? Как отдохнула? Как кушала? Не заболела? — вопросы посыпались как из рога изобилия. И, заметьте, ни одной «овцы»!
— Успокойся, мам, все просто отлично. — Я прошла в комнату. — Ели много и вкусно, катались на лодке, рыбачили.
— Никто не обижал? — грозно спросил отчего-то сердитый отец и тут же захрапел, не дожидаясь ответа. Будить его и рассказывать про маньяка мне не сильно хотелось, потому я пошла в ванную принимать душ с дороги. А выйдя, обнаружила родителей, о чем-то тихо перешептывавшихся на кухне за плотно прикрытой дверью.
— Вы чего не спите? — изумилась я, заглядывая внутрь. Что это, совещание «Тройственного союза» против «Антанты»? А как же храп?
— Юль, — позвал отец, — поди сюда. Потолковать нужно. — Я покорно прошла в кухню и села на табурет, приготовившись к длительному «саммиту». — Ты ведь с этим парнем ездила, как его, Николаем? — Я кивнула, пусть запомнит имя будущего зятя. — А где он?
— Уехал, — моргнула я глазами. Что за дурацкий вопрос? Не за вешалками же в прихожей он заныкался!
— Что, просто высадил у дома и уехал? А почему он не поднялся и с нами не поздоровался? Сдается мне, это потому, что у него не слишком серьезные намерения. Тебе не кажется?
— Нет, не кажется! Что происходит? — Я почувствовала, что начинаю раздражаться. Почему, когда ты только находишь в чем-то счастье, приходят родители и говорят, что этого делать нельзя? «Не слушай так громко музыку!», «Не ешь так много мороженого!», «Не смотри этот сериал!» и, наконец, «Не встречайся с этим парнем!»…
— Понимаешь, доча, сегодня у нас был Володька… Владимир Павлович, как ты его называешь. И он поинтересовался, где ты. Когда узнал, что ты и в самом деле уехала с этим типом, то кое-что нам о нем поведал. Плохие вещи…
— Дай угадаю: что он бандит? — Я эмоционально всплеснула руками, что не было на меня похоже. Они меня так до припадка доведут когда-нибудь. — Это мы уже слышали. Он сочинит что угодно в надежде избавиться от конкурента и занять его место! Это не Колька мафиози, а сам Владимир Павлович! Как это можно не понимать?! — Я вздохнула, чувствуя, что полностью выбилась из сил. После долгой дороги я не могу считаться полноправным бойцом, и они не имеют права вовлекать меня в такие серьезные дебаты. — Ладно, я иду спать, а то завтра в школу.
