Это несколько утешило его раздражение от неудачного визита. Но зато желудок буквально взвился от возмущения. И всю дорогу Саша жевал березовую веточку, стараясь притупить чувство голода.
– Ничего, приду и сразу наемся.
Сейчас ему даже стряпня Лидуси казалась вкусной. И чего он кочевряжился утром? Что плохого в каше? А если она еще и с яичницей, то вообще прелесть. И немножко зелени тоже не помешает. Но придя в лагерь, Саша забыл про ужин, потому что увидел, как протестующего Семена усаживают в полицейскую машину. Райда удерживали за ошейник собравшиеся охотники. Семен ехать никуда не хотел. Размахивал руками, кричал, что его подставили, что он ни в чем не виноват.
– В чем дело? – спросил Саша.
– У Семена в палатке нашли фляжку, из которой отравили Леху. И термос, из которого отравили Ивана Михайловича.
Так в головах толпы упростилось все случившееся. Но Саша не поверил. Он поспешил к следователю. Подлесный сначала не хотел отвечать, но потом все же снизошел до короткого разговора.
– Иван Михайлович скончался, не приходя в сознание, – сказал Подлесный, и Саша невольно охнул. – Теперь мы обязаны расследовать и этот инцидент. Пока что все указывает на то, что Иван Михайлович стал жертвой того же наркоза, который усыпил первую жертву, позволив преступнику расправиться с Алексеем без шума и не получив от него никакого сопротивления. Но если в случае с сильным, молодым и здоровым мужчиной наркоз лишь привел к сонному оцепенению, то в данной ситуации мы имеем летальный исход от применения этого средства.
Наверное, Иван Михайлович выпил залпом всю порцию своего чая. Не один глоток сделал, а нахлебался питьем от души. И плюс сердце, которое у него, как у всякого пожилого человека, пошаливало. Плюс сосуды и общая утомленность организма. Тот с попавшим в него ядом не справился, и Иван Михайлович умер. Какой ужас!
– Но почему вы задержали именно Семена?
– Он арестован по подозрению в двух совершенных убийствах. В его вещах обнаружены фляга с остатками виски и полный травяного отвара термос. Уверен, что оба эти предмета являются уликами в делах об убийствах.
– Глупо хранить такие вещи в своей палатке! Да еще зная, что в лагере идет обыск!
Следователь пожал плечами. И Саша все понял. Над Подлесным было свое начальство. И оно требовало от него результатов. Может, следователь и сам до конца не верил в виновность Семена, но ему нужно было продемонстрировать, что он не сидит на месте. И задержание было произведено.
– Лучше я потом его отпущу, чем сейчас упущу.
И с этим тоже нельзя было не согласиться. Подлесный увез Семена. А Саша побрел по лагерю. Шел он к палатке Лиды, которая с готовностью предложила ему утреннюю кашу.
– Не понимаю, почему Гена не осилил всю кастрюлю плова.
– Так это был плов? – удивился Саша. – Первый раз вижу, чтобы плов готовили с яйцом.
– Утренний плов должен быть легким.
Легкой могла назвать эту кашу разве что Лида. Каша была густой. Она была вязкой. Она липла к ложке, гортани и желудку. Проглотить ее было так же трудно, как слепленный из скотча шар.
Но Лида ничего плохого в каше не видела:
– Налетай!
Сейчас Саша не стал особенно привередничать. Если не обращать внимания на какое-то подозрительное похрустывание под зубами, похоже, Лида покидала яйца прямо в скорлупе, каша была совсем не так уж плоха. К тому же Лида решила, что раз уже вечер, то можно добавить в плов и мяса. И в кастрюлю отправились три банки тушенки, придавшие каше некоторый вкус и аромат. Тушенку из банок Лида все же вытряхнула, так что жевать жесть не пришлось. Совсем неплохо.
Выглядела каша и сейчас не ахти, но Саша навернул две миски и почувствовал, что наелся. Веки у него слипались. Он буквально уполз к себе в палатку, где был умыт и чисто облизан Бароном, который тоже получил и уплел свою порцию каши с тушенкой и яйцом. И все равно каши оставалось еще много. Слишком много, чтобы ее смог осилить один Геннадий. А Лида была твердо настроена ее ему скормить.
Предчувствуя, что огромной кастрюли Лидиной каши зарождающееся семейное счастье этих двоих может и не выдержать, Саша понял, что должен как-то помочь.
– Барон, ты как? Осилишь еще тарелочку?
Барон даже головы не поднял. Лишь приоткрыл один глаз и лениво взглянул на Сашу. Шутишь? Я эту еще не переварил.
– Вкусная же каша, – искушал его Саша. – Другие бы собаки жизнь отдали, чтобы получить тарелочку.
Барон вздохнул и отвернулся. Вот и отдавай ее другим, вот что он хотел сказать этим.
– Предатель.
Барон сделал вид, что не слышит и вообще спит. Прикрыл морду своими длинными шелковистыми ушами и захрапел. Но Саша не собирался сдаваться. И в его стремлении сделать Лиду счастливой невестой было куда больше себялюбия, чем можно было предположить.
– Если Лида вернется домой опять холостой, то мама заставит меня брать ее с собой снова и снова.
И хотя Лида ничем особо Саше не мешала и даже была полна благих намерений помочь ему, все равно это было не то, что поехать одному. Саше нравились эти поездки именно тем, что тут он мог ни от кого не зависеть, ни на кого не смотреть. А Лида обладала занудством старшей сестры. Все время интересовалась, почистил ли он зубы. Помыл ли руки перед едой. Хорошо ли спал и спал ли вообще. Тревожилась, проявляла внимание, а Саше хотелось свободы. Пусть и немножечко, но полной.
Так что Саша выскользнул из палатки и, пользуясь тем, что Гена куда-то ушел, а Лида возится у себя в палатке, схватил кастрюлю и кинулся бежать. Он знал, куда направляется. Возле палатки Ивана Михайловича до сих пор сидели пятеро Покеров.
– Ребятки, а что у меня есть? – льстиво произнес Саша, стремясь заинтересовать собак.
К счастью, собаки были голодны и проявили изрядный интерес к еде. Хвосты завиляли. Глаза заблестели. Кто-то из собак начал возбужденно поскуливать. Другой пес встал на задние лапы, начал служить, выпрашивая себе порцию побольше и норовя заглянуть в кастрюлю. Третий просто сидел и стучал хвостом по земле. Четвертый суетился под ногами у Саши, так что тот едва не упал. А пятый настороженно рычал, давая понять остальным, что он свою порцию отдаст разве что с боем.
Саша вытряхнул кашу на листья лопуха, и в один миг она уже исчезла в собачьих желудках.
– Спасибо, – растроганно произнес Саша и опрометью унесся назад.
Вслед ему смотрело пять пар довольных собачьих глаз и пять хвостов махали тоже ему. Саша успел назад вовремя. Геннадий вернулся, едва Саша выставил опустевшую кастрюлю и положил рядом миску и ложку.
– Ласточка, твой соколик прилетел.
Лида выглянула из палатки, увидела Геннадия и расплылась в улыбке. Потом она заметила пустую кастрюлю, и улыбка ее сделалась еще шире.
– Генка! – взвизгнула она, хлопнув в ладоши. – Ты все-таки ее съел! Я знала, что тебе понравится.
