Когда я подъехала к дому, мамина машина стояла на подъездной дорожке. Вот и хорошо. Сейчас наконец-то я смогу выпустить всю накопившуюся во мне злость, которую я старалась сдерживать во имя сохранения мира между нами. Гнев, изо всех сил подавляемый мной последние недели, забурлил в моей душе, и я понимала, что вполне могу взорваться, как только ее увижу.
У меня в груди буквально клокотало, когда я заходила в дом. Из маминой комнаты были слышны частые шлепки ног по полу, что выдавало ее упражнения со скакалкой. Я взлетела вверх по лестнице, не совсем понимая, что собиралась ей сказать. Импровизация не была моей самой сильной стороной, но я знала, что если не скажу что-нибудь прямо сейчас, то уже никогда не решусь на это.
Дверь хлопнула о стену ее спальни, и она, вскрикнув, обернулась.
– Я не слышала, как ты вернулась. Ты меня ужасно напугала.
– О, я напугала тебя? А как насчет того, что ты испугала меня вчера? – спросила я.
– Ты о чем?
– О том, что когда Джордж был у нас, ты, как Годзилла, набросилась на мою выпечку.
– Не знаю, что ты хочешь от меня услышать, Саванна. Я сто раз тебе говорила, что не хочу видеть подобной еды у нас дома, и ты намеренно нарушила это правило, – сказала она.
– У меня в гостях был друг. Он принес еду с собой. Это был совершенно исключительный случай, – возразила я.
Она вытерла пот со лба полотенцем, бросила его на край своей кровати и отпила воды из бутылки, прежде чем снова повернуться ко мне.
– Ты была бы гораздо счастливее, если бы просто решила вести здоровый образ жизни. У меня есть цель, к которой я стремлюсь. Когда я похудею еще на пятнадцать фунтов, то смогу снова влезть в свои купальники и заняться плаванием. Разве это не чудесно? – спросила она.
– Ты прекрасно можешь плавать и сейчас, с тем телом, которое у тебя уже есть.
– Нет, не так, как бы мне хотелось.
– И что произойдет, если ты не сбросишь эти пятнадцать фунтов? Ты никогда больше не будешь плавать? – спросила я.
Мама в ярости взмахнула руками.
– Не надо выплескивать свои негативные мысли во вселенную, Саванна. Я сброшу эти пятнадцать фунтов, и это сделает меня счастливой.
– Так что же произойдет, когда ты сбросишь эти пятнадцать фунтов? Ты будешь удовлетворена? Когда это закончится, мам? Когда от тебя ничего не останется? – спросила я.
– Не смей со мной так разговаривать! Ты думаешь, что знаешь, как лучше для всех? Я контролирую свое тело, а не ты, не твой отец и никто другой, – зло отрезала она.
Ее слова и тон заставили меня вздрогнуть.
– Я просто переживаю за тебя, – тихо сказала я, чувствуя, как исчезает мой боевой настрой.
Было видно, как мама замыкается в себе. Весь гнев, который я испытывала ранее, медленно перерастал в страх. Страх взглянуть ей в глаза, когда она кричала о контроле над своим телом. Страх из-за явно видных кругов у нее под глазами. Страх из-за выпирающих костей, еще не настолько заметных в прошлый раз, когда я ее видела;
– Я бы предпочла, чтобы ты перестала так волноваться обо мне и начала беспокоиться о себе. Прости, что пыталась спасти тебя от переработанного сахара и жирной пищи. Прости за то, что я желаю своей дочери лучшей жизни, чем у меня, когда я была…
– Толстой? – закончила за нее я изо всех сил стараясь, чтобы мой голос не сорвался, и чувствуя, как слезы жгут глаза. – Вынуждена сообщить: толстый – это не плохое слово, мама. Сейчас двадцать первый век. У меня голубые глаза. У меня светлые волосы. Я толстая. Буквально ничего в моей жизни не изменится из-за того, что это слово ассоциируется с моей внешностью. Мне жаль, что кто-то когда-то научил тебя ненавидеть себя из-за несовершенства собственного тела. Но я не позволю тебе утянуть за собой и меня.
– Саванна… – начала она.
– Нет. Я сказала то, что должна была. И пока ты не будешь готова серьезно поговорить об этом, мне нечего здесь делать.
И в совершенно не свойственной мне манере я понеслась вниз, схватила ключи от своей машины и вылетела за дверь.
Глава 11
Меньше всего мне хотелось сейчас оставаться дома наедине с мамой. Я прикинула в уме, сколько времени займет поездка до университета Индианы, и решила, что единственный способ выспаться сегодня – это провести ночь у Эшли. Несмотря на мой извечный страх перед вождением, особенно ночью, и вопреки всякому здравому смыслу я запрыгнула в Норму.
Мне удалось убедить себя, что пока я слушаю голос Брендона Ури
[9], который звучал саундтреком к фильму моей жизни, он никак не позволит мне разбиться. С помощью энергетики Panic! At the Disco я в целости доберусь до общежития Эшли, и она сделает так, что все наладится.
Сорок пять минут езды по трассе пролетели на удивление быстро. Я была уже в получасе езды от университета Индианы, и на дороге начали появляться указатели на город Терре-Хот. Я отвлекала себя тем, что подпевала диску, который играл в машине, особенно когда огромные грузовики заставляли меня чувствовать себя на дороге неуютно. Я повторяла себе, что каждая законченная песня на пять минут приближала меня к Эшли – человеку, который мог мне пообещать, что все будет в порядке.
Показался съезд к университету штата Индиана, и мое сердце забилось от волнения. Мне наконец-то удалось добраться и даже не повредить Норму. Я ехала через студенческий городок, смутно помня дорогу до общежития с того дня, когда мы перевозили Эшли. К счастью, везде были указатели на Рив-холл. Я припарковалась за общежитием, надеясь, что мне всего лишь выпишут маленький штраф, а не увезут Норму на штрафстоянку. В любом случае было уже слишком поздно, чтобы искать бесплатный паркинг, и Норме придется стоять там, где я ее оставила.
Следом за группой девушек я вошла в общежитие, где жила Эшли, потом в лифт и нажала кнопку десятого этажа, очень надеясь, что Эшли уже дома. До меня только сейчас дошло, что был вечер пятницы и она, скорее всего, тусила где-нибудь с друзьями. Что, если она останется ночевать у кого-нибудь и не вернется в свою комнату? Мне придется спать в коридоре, как какому-то придурку?
Я медленно приблизилась к комнате 1014 и замерла перед дверью с поднятым кулаком, не решаясь постучать. Мне, конечно, стоило позвонить. Эшли не заслуживала таких вот визитов без предупреждения, особенно если у нее появились новые друзья и увлечения. И все равно я приехала.
В конце концов я постучала и стояла, затаив дыхание, пока не услышала звук открывающегося замка. Дверь распахнулась, и за ней стояла Эшли в своей пижаме и с прилипшими к одной щеке волосами. Свет в комнате не горел, и она спросонья терла глаза, глядя на меня, стоящую в дверном проеме.
– Саванна? – удивленно спросила сестра, слегка шепелявя из-за своих ночных фиксаторов для зубов.
