– Что происходит? Это какой-то бред. Всё не так, как раньше, – бормотал капитан, жестикулируя.
Он посмотрел, как Головастик встряхнул две пробирки с мутными растворами и вставил их в центрифугу для разделения субстанций. Прибор монотонно загудел, а когда отключился, раствор в пробирках оказался разделенным на мутный осадок и прозрачную жидкость.
– Нам бы так, – позавидовал Валеев.
Он тряхнул головой, но ясность не приходила. Марат попросил Майорова:
– Ваня, ущипни меня. Я не врубаюсь: сплю я или брежу?
Майоров не глядя ткнул вытянутыми пальцами напарника в живот:
– Я в последнее время почти не сплю.
– Значит, бред, – сказал Валеев, почувствовав боль от удара. – С самого начала всё пошло не так. Невезуха за невезухой! – сокрушался он. Затем ненадолго задумался и растерянно спросил: – Может, мы разучились работать?
Майоров поднял на него усталый взгляд:
– Мы-то ладно. Но Петелина…
– Да она тоже… – махнул рукой Валеев, но тут же спохватился: – Нет, с Леной всё в порядке. Она и не такое раскручивала. Видел, как она вытащила мерзавца Грищука с того света?
– А зачем? – Светлые глаза Вани бесхитростно смотрели на Марата.
Валеев хотел ему резко ответить, даже поднял руку, но потом поморщился от досады и промолчал. Он отошел к Устинову. Эксперт сидел за компьютером, наблюдая за быстро меняющимися показаниями.
– Хотя бы ты, большая голова, можешь объяснить, что случилось?
Устинов еще пару минут изучал результаты, а потом откинулся на спинку кресла и закинул руки за голову:
– Объясняю. Грищук принял антибиотик, цефалоспорин, а у него острая аллергия на антибиотики.
Валеев, недоумевая, свел брови:
– Ну да, острая аллергия… И какого лешего он тогда…
– Цефалоспорин я обнаружила в порошке какао, – откликнулась Маслова и пояснила: – Открытая пачка стоит в оперативном офисе на полке.
– Незаметно подсыпать туда антибиотик не составляло труда, – задумчиво произнес Устинов. Его взгляд по очереди остановился на присутствующих: – Каждый из нас мог это сделать.
– Кто знал об аллергии? – твердо спросила Маслова.
– Да он всем говорил, что мяса не ест из-за того, что животных пичкают антибиотиками, – вспомнил Валеев.
– Мне на скотобойню советовал пойти работать, – сжал кулаки Майоров.
– А о своей любви к какао? – без прежнего напора продолжала «расследование» Маслова, хотя уже поняла бесполезность этого вопроса.
– Трудно было не заметить, что он выпивал семь чашек в день этого напитка.
– С этим понятно. А мотив? Кто из наших имел зуб на Грищука?
– А кто не имел? – вопросом на вопрос ответил Ваня.
После долгой паузы Устинов вздохнул и изрек то, о чем думали все:
– Нас ждет внутреннее расследование.
– Да уж, влипли по полной, – согласился Валеев.
42
Капитан Валеев открыл дверь в кабинет Петелиной, собираясь войти. За его спиной топтались эксперты Устинов и Маслова, сзади возвышался Майоров. Вся группа прибыла на экстренное совещание по вызову старшего следователя.
Петелина услышала звонок мобильного, бросила взгляд на дисплей и жестом остановила Валеева:
– Подождите за дверью. Я позову, – сказала она.
Такого холодного приема сотрудники не ожидали. Им пришлось переминаться с ноги на ногу в коридоре и сносить осуждающе-любопытные взгляды коллег, проходивших мимо. Все в Следственном комитете знали, что произошло с Грищуком, и благоразумно воздерживались от общения с проштрафившейся группой до окончательных выводов.
Елене звонила дочь Настя. В сложившихся критических обстоятельствах не зазорно было проигнорировать любой личный звонок, но отношения между матерью и дочерью ухудшались столь же стремительно, как и ход расследования. Елена посчитала нужным ответить.
Настя начала разговор с главной претензии:
– Ну как, исправила свою ошибку, мамочка? Нашла мои ботинки?
И тон, и язвительное «мамочка» красноречиво говорили о настрое Насти.
– Давай обсудим это вечером, – уклончиво ответила Елена.
– Значит, не нашла. А ты хоть что-нибудь для этого делаешь?
– Настя, придется немного подождать. Я тебе уже объясняла…
– Я тоже объясняла тебе, что старые ботинки мне малы! А мне надо тренироваться!
– Ты будешь тренироваться. Через неделю.
– А может через месяц? Или через полгода?
– Настя, не груби. У меня на работе проблемы. Как только я с ними разберусь…
– Да у тебя постоянные проблемы, мамочка! А на мои тебе плевать!
– Неправда, – неубедительно ответила Елена, отдавая себе отчет в том, что на чаше ее нравственных весов поиск преступника перевешивает потерянные ботинки для керлинга и пропущенные тренировки. Разве что болезнь дочери для нее важнее служебных обязанностей, но Настя, слава Богу, здорова.
– Ты только о работе и думаешь! – бросила девочка, прежде чем нажать «отбой».
Елена закрыла глаза и досчитала до десяти, чтобы не взорваться.
– Войдите! – крикнула она так, чтобы было слышно за дверью.
Сотрудники вошли тихо, словно на цыпочках. Мрачное настроение следователя сразу передалось им. Они расселись, боясь скрипнуть креслом.
Петелина подняла суровый взгляд:
– Я только что от Харченко. Полковник при мне связывался с генералом. О чем шла речь, легко догадаться. Провал операции, гибель заложницы, нападки прессы, а тут еще и отравление Грищука, копавшего под нашу группу. Комментарии, которые мне пришлось выслушать, лучше не пересказывать. И главное – я ничего не смогла возразить. Заслужили!
В повисшей тишине она попыталась поймать взгляд каждого сотрудника. Выдержал только Валеев, да и то недолго, остальные сразу отводили глаза.
– Я вызвала вас, чтобы ознакомить с выводами, – продолжила Елена. – Скажу прямо – на карту поставлена честь не только нашей группы, но и всего Следственного комитета. Главный вывод таков: среди нас есть предатель!
Последовала долгая томительная пауза. Сотрудники косили глазами друг на друга, переваривая неприятную информацию.
– Это не шутка? – решилась спросить Маслова.
– К сожалению, это логический вывод из всего, что случилось за последние дни. Либо среди нас предатель, либо мы столкнулись с изощренным преступником, который имеет доступ в Следственный комитет. У нас есть сутки, чтобы изобличить предателя или преступника – ровно столько дал генерал.
Новую паузу нарушил Устинов:
