Прежде чем я успел хоть что-то на это сказать, Барсуков заявил, что он это точно так не оставит. И другим не даст. Под другими, вероятно, следовало понимать меня.
— Увы, Зинаида Генриховна, — снова вздохнул я. — Но это невозможно. Совершено преступление, и виновные должны быть привлечены к ответу.
— Какое же это преступление, если дедушка забрал своё? — парировала Зинаида Генриховна.
— Пока мы не знаем, действительно ли это был он, — ответил я. — А кроме того, он ведь и кошелек вашего мужа прихватил. Вряд ли там были принадлежащие ему деньги.
Зинаида Генриховна со вздохом кивнула. Приказчик снова что-то тихо проворчал, но когда я взглянул на него, он тотчас изобразил лицом вежливое внимание.
— И, кстати, об этих деньгах, — сказал я. — Кирилл Игнатьевич, а где именно у вас лежал кошелек?
— В кармане, — ответил Барсуков, руками изобразив внутренний карман пиджака.
— А часы? — спросил я.
— Да как обычно, в специальном кармашке на жилете.
— Тогда скажите мне, когда вас нашел городовой, ваши шуба и пиджак были застегнуты на пуговицы?
— Конечно, — Барсуков уверенно кивнул. — Чай, у вас тут не май-месяц.
— То есть, получается, что обобрав вас, оборотень застегнул пуговицы обратно, — сказал я.
— Получается, так, — уже менее уверенно признал Барсуков.
— Может, позаботился, чтобы хозяин не замерз? — предположил приказчик. — Всё-таки не чужой человек.
Зинаида Генриховна согласно кивнула и добавила, что при жизни покойный действительно был человеком добрым и заботливым.
— Похоже на то, — пробормотал я. — Что ж, с покойным вроде всё ясно, давайте-ка вернемся к живым. Прошу прощения, но я должен спросить, где вы, Зинаида Генриховна, и вы, Степан, находились сегодня во второй половине дня.
— Видишь? — бросил Барсуков супруге. — Теперь он нас подозревает.
— Спокойно, Кирилл Игнатьевич, — твердым голосом объявил я. — Как я уже говорил вам, это стандартная полицейская процедура. Мы опрашиваем всех, кто так или иначе причастен к делу, и, замечу, иногда получаем полезные результаты. Вот вы, например, не сказали нам, что господин Нагель был владельцем часов и желал оставаться им после смерти.
— Я думал, это и так понятно, — проворчал Барсуков, нарисовав в воздухе руками нечто, что, при желании, вполне можно было трактовать как пантомиму «ну ты, служивый, совсем тупой».
— Понятно, что он желал ими владеть, — сказал я. — Но то, что часы принадлежали господину Нагелю, вы не уточнили.
— А это важно? — спросил Барсуков.
— Это мотив, — заверил я. — Опять же, если он считал себя владельцем часов, ему было легче решиться на преступление.
— Ах, вот оно как, — отозвался Барсуков. — Ну тогда ладно.
Он махнул рукой. Я решил считать этот жест одобрением дальнейших расспросов, к чему немедленно и приступил.
— Начнем с вас, — я указал на приказчика. — Где вы были сегодня после обеда?
— У портных, — тотчас с готовностью ответил приказчик. — Даже и не после обеда, а с самого полудня. Минута в минуту. Пока примерили, пока всё подогнали, вот только что освободился. На пять минут вперед вас пришел.
— А, позвольте спросить, зачем вам так спешно новый костюм понадобился? — поинтересовался я.
— Так какое спешно? — вроде как искренне удивился приказчик. — Я еще в понедельник с ними сговорился, так ведь у мастера очередь. Сомневаетесь, так могу костюм предъявить.
— Будьте любезны, — сказал я.
Приказчик вышел в коридор. Я тем временем тактично осведомился у Зинаиды Гениховны, где она провела день.
— Здесь, — ответила та. — Точнее, больше частью в нашей спальне, — она указала на дверь позади себя. — Мне последние дни что-то нездоровится.
— Понимаю, — кивнул я. — Надеюсь, это кто-то может подтвердить.
Зинаида Генриховна вздохнула и помотала головой.
— Прислуга у нас приходящая, — пояснил Барсуков. — Так дешевле, ежели что.
— Но вы же не подозреваете меня? — мягким тоном осведомилась Зинаида Генриховна.
— Нет, — заверил я. — Если, конечно, вы не докажете, что можете превращаться в собаку.
Зинаида Генриховна улыбнулась и снова покачала головой.
— Нет, этого я не могу, — сказала она. — По семейному преданию, это умение передается только мужчинам.
— Хм… — протянул я. — А ваш приказчик? Он ведь тоже какой-то ваш родственник?
— Да, — ответила Зинаида Генриховна. — Но я ни разу за ним не замечала, чтобы он обращался в собаку. Да и кошек он всегда любил.
Я кивнул. Последнее, конечно, аргумент так себе, но ведь и обвинение, прямо скажем, того же уровня. Дверь открылась, и в гостиную вернулся приказчик. В руках он держал серый сверток.
— Пожалуйте, — сказал приказчик и взглянул на купца.
Барсуков махнул рукой. Приказчик развернул сверток прямо на столе, и я впервые увидел пошитый на заказ костюм немецкого матроса торгового флота. Навидался я их в Кронштадте.
— Вот, извольте видеть, — похвастался приказчик, проводя рукой по рукаву обновки. — По каталогу выбирал. В нашей-то Самаре разве пошьют как в Европах? Куда там. Провинция-с. А здесь мне пошили как в Парижу.
«Да уж, провинция-с», — я мысленно усмехнулся, а вслух спросил:
— И где именно шили?
— У Шнейдерсонов. Так, кажется, их фамилия.
Я кивнул. Этих портных я знал — в декабре расследовал у них большую кражу материала. Там целая семья пошивом занималась. Брали умеренно, и действительно могли за день целый костюм пошить.
— Да еще и совсем не дорого, — продолжал хвастаться приказчик.
— Недорого? — переспросил Барсуков. — Потом покажешь, где это.
— Так непременно, — с готовностью отозвался приказчик.
Я поблагодарил их всех за уделенное мне время и откланялся. Приказчик проводил меня до входной двери и там попросил обойтись с оборотистым предком помягче. Мол, он, может, и разбойник, а всё-таки при жизни был человек достойный, и нынешним своим состоянием, Барсуковы, между прочим, ему обязаны.
— Это как так? — негромко, чтоб в гостиной не услышали, спросил я.
— Так он, который Нагель-то, часики эти в ломбарде заложил, — так же тихо пояснил приказчик. — На те деньги и раскрутился, а потом их обратно выкупил. С его смертью всё его предприятие к хозяину перешло, а поначалу он, как я сейчас, в приказчиках бегал. Одно только, часы эти Нагель хотел с собой забрать, а хозяин по-другому рассудил. Зинаида Генриховна до сих пор за то на мужа серчает. Только я вам этого не говорил.
Я подтвердил, что да, я этого от него не слышал, и ушёл.
