Исчезнувшая из коллекции обезьяна-скрипач оказалась последней каплей. Михаил Иванович воспринял это как обдуманное преступление, а Светлана как детскую шалость в ряду других шалостей Виталика, – идиот, придурок, стянул обезьяну, какая наглость! На вопрос, где статуэтка, Виталик пожимал плечами – исчезла, испарилась, и, глядя в невинные глаза сына, Светлана поняла: ситуация выходит из-под контроля, Виталик становится проблемой. На кону ее брак, ее положение.
Конечно, это было неординарное, совершенно оперное, даже, пожалуй, опереточное решение – женить непутевого сына, но Светлана и была человеком неординарных решений, и ко всему в своей жизни она относилась как к ситуации, в которой необходимо минимизировать энтропию, – и к Виталику отнеслась как к ситуации.
Сомневалась ли Светлана, хотя бы раз проснулась в холодном поту с мыслью «как страшно играть чужой судьбой», хотя бы раз назвала себя циничной, эгоисткой, плохой матерью? Была ли у нее хотя бы одна честная минута, когда человек говорит себе осуждающе «ай-ай-ай», затем оправдывает себя и идет своим путем, но все-таки он на мгновение испугался – боже, что я творю?.. Светлана на этот вопрос ответила бы – ну вот еще, просыпаться! Да и что плохого в том, что она придумала?! Если бы эгоист внезапно осознал, что поступает эгоистично, он не был бы собой, а Светлана всегда была собой уверенно и ярко. Никаких, даже мгновенных угрызений совести за то, что задумала принести Виталика в жертву своему удобству, она не испытывала, напротив. Брак продлится, пока Виталик не окончит университет. В самом опасном для мальчика возрасте, вместо того чтобы бегать и попадать в истории, он будет иметь дома женщину, которая привлечет к себе весь его сексуальный интерес. Будет присмотрен, накормлен, обихожен. Разве не все мамы желают того же – безопасности сына и собственного спокойствия? Просто не у всех такой ясный трезвый ум, как у нее. За умение не сдаваться неприятным обстоятельствам, управлять своей жизнью Светлана любила себя еще больше, радостно удивляясь своей находчивости, чуть ли не приплясывая мысленно – ай да Светлана, ай да молодец! Все время с тех пор, как Светлана придумала, в ней бурлило веселье… действительно, просто клуб веселых и находчивых.
Ключик к разрешению ситуации был у нее в кармане – Ариша. Милая, нежная, обожает ее и любит Виталика, дочка большого начальника, – Смирновы возьмут Виталика в семью и будут лепить из него то, что им нужно… На первый взгляд ключик был у нее в кармане. Аришей, милой, нежной, командуют все кому не лень: родители, Виталик, сама Светлана. Ариша – не то. Нужно совсем другое. Светлана так и думала: «не то», «другое» – в среднем роде.
…А как же «любимый ребенок», «лучшая подружка»? Спрашивать Светлану, не жаль ли ей Аришу, смешно, нелепо. Ариша уже не была в списке действующих лиц, во всяком случае, в первом составе, лишь во втором, а какой режиссер, готовя премьеру, думает о втором составе?
Еще одно неординарное решение: Светлане требовалась невестка-кошмар, девушка из ночных кошмаров всех без исключения мам мальчиков из хороших семей, провинциалка-охотница за пропиской, опытная, старше сына. Та, что будет женой-нянькой, как в детском стихотворении: «Приходи к нам, тетя Лошадь, нашу детку покачать».
Охотниц за ленинградской пропиской, или пусть не так жестко, провинциальных барышень, мечтающих о Ленинграде, пруд пруди, они подстерегали хороших ленинградских мальчиков на каждом шагу, учились с ними в институте, заманивали в общагу, сидели рядом в кино и даже знакомились на улице. Но как ни смешно, главный вопрос у матери с нестандартным желанием женить сына на провинциалке – где ее взять? У Светланы и знакомых таких не было, чтобы жили в Ленинграде на птичьих правах, без прописки.
Хитроумная Светлана поинтересовалась у мужа, работают ли на «Ленфильме» иногородние, получила ответ: «Да, в монтажном цехе, хороших монтажниц мало». И все образовалось, быстро, почти мгновенно, и претенденток было несколько. Конечно, это не было как в комической опере, Светлана не проводила конкурса невест, не вызывала девушек по очереди, не просила их спеть или пройтись в танце.
Как люди, желающие усыновить ребенка, приходят в детский дом понаблюдать за играющими детьми, так Светлана несколько раз ходила в монтажный цех, смотрела, как будущая нянька играет. Такой образ действий может показаться невероятным – и да, это невероятно, но нужно знать Светлану – между принятием решения и началом действий у нее не было зазора, решила и начала действовать. В театральном мире ей до сих пор не забыли, как феерически неприлично, через месяц после гибели Ростова, она вышла замуж.
Глазомер, быстрота и натиск – любимые Суворовым правила ведения войны. Глазомер создает основу для принятия решения, Светлана действовала как ученица Суворова. Присмотрелась, из всех выбрала Зою, на вид не такую простушку, как другие, лицом обычную, не красавицу, но приятную и очень физически привлекательную: рвущаяся из кофточки грудь, крутые бедра, крепкие ноги, и – приветливо и властно: «Мой муж – заместитель директора “Ленфильма”».
Светланин муж – замдиректора «Ленфильма», а Зоя несколько лет назад приехала из Ярославля, провалилась в институт и, как в фильме «Москва слезам не верит», – «провалила экзамены, пошла на завод». Имелось и отличие кино от реальности: героиня фильма была юной и наивной, а Зое двадцать пять лет, уже не юность, а целая женская жизнь, и женский, и жизненный опыт вполне в глазах читался. Как мысленно выразилась Светлана – то что нужно, не принцесса, но и не шлюха…
Подружиться с монтажницей с «Ленфильма», придумать повод Зое побывать у Виталика – что-то передать, принести, забрать… Организационная часть плана оказалась нетрудной. А дальше как?.. Как женить влюбленного в Аришу Виталика, словно он не амбициозный, умный, избалованный, словно он не живой человек, а маска комедии дель арте, подчиняющаяся сценарию, предлагаемым обстоятельствам?
Ну, главное оружие, конечно, секс. Произнося в разговорах с приятельницами фразу «мужик думает членом», Светлана не столько отдавала дань моде на некоторый цинизм, сколько обозначала свое кредо: хороший секс делает мужчину беззащитным, за исключением Михаила Ивановича, который вставал с постели с теми же мыслями и намерениями, с какими ложился.
Когда-то на Светланин вопрос, есть ли между ними что-нибудь, Ариша прошептала: «Да… то есть… почти да». Светлане пояснений не понадобилось, стоило взглянуть на застенчивую, тоненькую, почти бесплотную девочку, чтобы понять, что Аришино «да» – детский сад. Что может быть со скромной, достойной Зоей, тоже понятно, стоило взглянуть на ее ладную, крепкую, очень земную фигуру. …Зоя, кстати, вела себя разумно, была счастлива этой неожиданно роскошной дружбой, влюблена в Светлану, польщена, что с ней откровенничают…
«Я тебе скажу как подруге: я бы хотела, чтобы у него был роман с кем-то вроде тебя, с умной взрослой женщиной. Мальчик ведь только думает, что знает… Что там у него было с Аришей, школьный секс?.. С взрослой женщиной у него будет сумасшедший секс, чтобы он думать не мог ни о чем другом, чтобы ему снилось, что он с тобой… то есть с ней».
…Сцена любви под невидимым присмотром Светланы прошла так, что Виталик думать не мог ни о чем другом – она поняла это по скромно-торжествующему виду Виталика, по взрослым заговорщицким взглядам, которые он бросал на Зою.
