Вот и сейчас, когда они разъехались из квартиры Колотова, каждый отправился отрабатывать свой вопрос. Крячко – к криминалистам, специалистам по ювелирным изделиям, Григорьев – к себе в МУР на Петровку, а Лев – к одному знакомому мастеру из ювелирного салона «Адамас». Марк Решетников был хорошим мастером и уже несколько лет работал в ювелирной мастерской при одном из салонов «Адамаса». В прошлом году Гуров с Марией даже заказывали у него серьги.
– А-а, здравствуйте, здравствуйте! – раздался в трубке голос Решетникова. – Уже иду.
Гуров повесил трубку внутреннего телефона и прошелся по холлу. Сегодня здесь было относительно тихо и безлюдно, и он посчитал это хорошим знаком. Высокий, привычно прямой Решетников вышел из дверей мастерской, нашел Гурова глазами и подошел к нему, протягивая руку. Лев помнил эту его манеру выпрямлять спину. Марк говорил, что при его работе, когда надо долгое время сидеть согнувшись, за осанкой лучше следить постоянно, иначе так и привыкнешь горбиться. А при его росте это выглядело бы совсем уж комично.
– Здравствуйте, Лев Иванович! Что, заказ новый эксклюзивный для супруги?
– Нет, Марк, – пожимая Решетникову руку, ответил Гуров. – Мне нужна ваша консультация, как одного из лучших специалистов Москвы.
– Ну уж… скажете, – заулыбался мастер, и по тому, как у него зарделись щеки, Лев понял, что попал в точку. Лесть была приятна ювелиру.
Решетников был неплохим человеком, хорошим мастером, но немного занудой. И, как часто водится у хороших специалистов, организатором он был скверным. Несколько раз пытался начать свое дело, но у него ничего не получалось. Не было в нем деловой жилки. Отсюда и желание постоянно рассказывать, как плохо обстоит дело в стране с малым бизнесом, его никто не поддерживает, не помогает начинающим талантам. Хотя ювелир соглашался, что как раз ему пытались помочь все, даже «Бизнес-инкубатор», созданный по инициативе руководства экономического сектора Московской мэрии.
– А что за консультация? – деловито спросил Решетников.
– Пойдем, кофе выпьем, – предложил Гуров, кивнув на стойку с кофемашиной.
Они уселись с чашками кофе у окна, и Лев стал показывать мастеру фотографии жены Колотова и жены Борисовского, на которых женщины были сняты в вечерних платьях и с драгоценностями. Марк рассматривал фотографии, одобрительно кивал головой.
– Вы можете сказать по фотографии, насколько дорогие украшения на этих женщинах? – задал вопрос Лев.
– По фотографии? – удивился Решетников. – Смотрятся красиво. Композиция удачная, камни подобраны грамотно. Но только как я могу сказать, что там использовано, белое золото или платина? И камни тоже… Это могут быть полудрагоценные или вообще поделочные камни.
– Ну а блеск вам ничего не говорит? Ведь не все камни дают такой отраженный блеск. Особенно в хорошо освещенном помещении.
– К вашему сведению, Лев Иванович, настоящий бриллиант сияет прекрасно и при ярком свете, и в полумраке. Но здесь что можно сказать. И хрустальное стекло, и фианит, и кристаллы Сваровски – они ведь чем хороши, для чего их производят? Чтобы заменить бриллианты, потому что внешне они очень похожи.
Разочарованный Гуров пытался менять направление вопросов, пробовал заставить ювелира думать образно, но Решетников то ли не мог разглядеть в этих камнях что-то, то ли просто не хотел, боясь ответственности или не желая утруждаться. Наконец Лев понял, что больше не узнает ничего полезного, и, допив кофе, поблагодарил Решетникова и вышел на улицу. Поймав такси, он отправился к себе на Житную в управление, но потом решил пройтись немного, подумать и попросил высадить его на Ордынке. Когда Лев пересек Большую Полянку, позвонил Крячко.
– Ничего толкового, Лева, – недовольным голосом заговорил Стас. – Я и так с нашими спецами, и эдак. Талдычат свое: ты нам камни покажи, тогда мы тебе весь расклад дадим, а гадать по фотографии, что там за стекляшки, мы не будем. Беда просто, какие все стали умные. Я и без них, когда в руках держать буду, сам пойму, где настоящий брюлик, а где подделка. Вот так-то. А у тебя как с твоим консультантом?
– Примерно так же. Много красивых слов об изделиях вообще и полное нежелание уточнить, дорогое изделие или нет. Тоже не взялся подтвердить, даже предположить, какого уровня украшения на женщинах. Остается нам с тобой надеяться только на свое чутье. Думаю, что состояние фотографий такое, что нам их не увеличить без дальнейшей потери качества. Бесполезно.
– Раз ты предлагаешь брать за основу нашу интуицию и опыт, то я обеими руками голосую за то, что украшения на дамах очень дорогие.
– Подожди голосовать. Вернусь в управление, и мы с тобой обсудим. Хорошо бы еще Петр был на месте. Узнай там, далеко он? Надо свидетелей искать, кто помнит эти украшения.
Спрятав телефон в карман, Гуров двинулся в сторону управления, прикидывая на ходу дальнейший план работы по делу о гибели пенсионеров. Как он ни старался убеждать себя, но до конца твердо и уверенно заявить даже самому, что Колотова, Бурунова и Борисовского убили, не смог. Да, косвенных подтверждений, как обычно, много, но ни одного реального и твердого факта в руках не было. Что докладывать Орлову? Догадки, предположения? И это за столько дней работы, когда им с Крячко дан полный карт-бланш, когда в их распоряжении все силы МУРа и других московских территориальных подразделений уголовного розыска! А если не найдется ни одного толкового свидетеля, который скажет: да, видел, стоял рядом, руками трогал, бриллианты на женах были настоящими, «зуб даю»? Тогда и косвенно не докажешь, что у кого-то был мотив. А ведь была шкатулка, и коллекция Борисовского была. Даже одна эта коллекция историка уже не дешевая.
Размышляя, Гуров неторопливо шел по тротуару, стараясь держаться в тени, под кронами деревьев, когда его внимание привлекла стройная молодая женщина с длинными светлыми волосами в стильном дорогом костюме. На ступенях итальянского ресторанчика она прощалась с мужчиной в светлом костюме и женщиной в строгом платье-футляре. Да и сама церемония прощания как-то наводила на мысль о закончившемся совместном деловом обеде. Уже позже, когда все это произошло, сыщик понял, что же на самом деле привлекло его внимание. Прыщавый невысокий парень в дверном проеме, который замер в неестественной позе. Он не смотрел на мужчину и двух женщин на ступенях, но что-то в нем было от напряжения гепарда, готового к стремительному броску за добычей.
Гуров всю жизнь проработал в уголовном розыске, глаз у него был наметан на уровне подсознания. Он мог безошибочно определить карманника в автобусе, мелкого воришку, который прицеливается обокрасть уснувшего пьяного человека на лавке. И уж тем более он мог сразу определить приглядывающего жертву «дергуна». Скорее всего, именно этого парня Гуров и выделил среди людей впереди. Тот наверняка наблюдал за входящими в ресторан людьми, понял, кто и как приехал и что эта молодая женщина будет уезжать одна.
Так и получилось. Пара двинулась к своей машине на парковке, светловолосая молодая женщина с сумочкой на плече направилась к такси. Машина с шашечками на борту только что остановилась на краю проезжей части. И тут за спиной Гурова заработал мотоциклетный мотор. Дальнейшее он уже мог предсказать с точностью до секунды и метра. Сейчас мотоцикл проедет мимо женщины, «дергун» подбежит, сорвет с ее плеча сумочку, вскочит на заднее сиденье мотоцикла, преступники тут же скроются через узкие проезды между домами, и их не догнать даже на машине. Номеров на мотоцикле не будет. Он, скорее всего, вообще числится в угоне.
