Ребекка вновь пристально посмотрела на фотографии.
– Должно быть, Чарльз был высоким и стройным, и вы все пошли в него.
Я задумалась:
– У останков, найденных на судне, был врожденный дефект бедра. Возможно, это объясняет наличие трости.
Ребекка посмотрела на меня с толикой уважения.
– Неплохо. Я не додумалась свести воедино два этих факта, но, похоже, это многое объясняет.
Она начала собирать с пола фотокопии. Я взялась ей помогать, стараясь не нарушить их порядок. Я чувствовала себя слегка неловко; она поделилась со мной информацией, я же без видимых причин не желала рассказывать ей про дневник. Несмотря на смутные опасения, я решила, что тоже должна поделиться с ней своей находкой.
Я прочистила горло.
– Забыла сказать вам одну вещь. Софи нашла дневник, он был спрятан в старом письменном столе моей бабушки. Кто его вел – неизвестно, но записи в нем датируются концом девятнадцатого века, когда моей прабабушке Розе было бы около двадцати лет.
Я потянулась за своей сумочкой и вытащила дневник, чтобы показать его Ребекке. Та как-то странно посмотрела на него, и мне подумалось, может, она уже спрашивала меня про него, я же ответила ей, что ничего не находила.
– Личность автора является загадкой, – продолжила я. – Но она упоминает другую девушку примерно того же возраста. Первая буква ее имени «Р». Это заставляет меня думать, что это вряд ли моя прабабушка Роза, потому что у нее не было сестер, а две девушки в дневнике определенно живут под одной крышей. Мне почему-то кажется, что девушки на портрете, с медальонами «M.» и «Р.», – это те же самые девушки, что и в дневнике. Но кто они и почему медальон «М». был найден с телом на нашем судне, остается загадкой.
Я оторвала глаза от дневника и посмотрела на Ребекку, которая почему-то сделалась белой как мел. Она встретилась со мной взглядом, и впервые с момента нашего с ней знакомства я ощутила нечто помимо неприязни к ней.
– В чем дело?
– Это она, не так ли? Девушка на корабле. И здесь, в доме. Она сейчас здесь, наблюдает за вами. Наблюдает за нами.
– Вы о чем? – Я схватила ее за руку. Та была холодна, как лед.
– О вашей матери. Держите этот дневник подальше от нее. Он… для нее опасен.
– Знаю. Она уже дотрагивалась до него. Но сейчас с ней все в порядке.
Ребекка покачала головой и закрыла глаза.
– Нет-нет. Я видела сон. Ей нельзя прикасаться к нему снова. – Она открыла глаза. – Обещайте мне.
– Я не думаю, что…
– Держите этот дневник подальше от нее. – Ее голос прозвучал резко, и она, похоже, это поняла. Она положила мне на плечо руку. – В детстве у меня всегда бывали эти предчувствия, и они всегда бывали верны. Но потом я поняла, что другие дети не такие, как я. Они думали, что я странная, или ненормальная, или что там еще. Со мной никто не хотел дружить. Я меняла школы. Со временем я научилась подавлять сны, так же как я, вы научились не видеть то, что вы видели. – Ее губы скривились в грустной улыбке.
– То, что делают дети, чтобы сверстники приняли их в свою компанию. – Она покачала головой. – В любом случае, с того момента, как я впервые встретила вас на тротуаре, перед тем как ваша мать купила этот дом, мне снятся сны. Я не помню все из них, но все они, так или иначе, вертятся вокруг вас и вашей семьи. И я была права в ста процентах случаев.
Она пристально посмотрела на меня, и я подумала, что она скажет что-то еще. Но она молчала.
– Так что, по-вашему, это значит? – спросила я.
– Не знаю. Я уверена, что и вы не всегда понимаете то, что слышите и видите. Это дар, но он не из легких, не так ли?
Я пристально посмотрела на Ребекку. Мне тотчас вспомнилось, как моя мать увидела ее, когда взяла в руки дневник, я подумала, может, стоит рассказать ей об этом? Однако, вспомнив, что Софи не доверяла ей, я сдержалась. Имелись у меня и свои собственные опасения, которые, как я твердила себе, не имели ничего общего с отношениями Ребекки с Джеком. Несмотря на наши с ней взаимные признания, я по-прежнему была убеждена, что ее вторжение в мою жизнь не было случайным и что даже ее объяснение, что, мол, она пишет статью о моей матери, казалось мне надуманным.
– Хочу для более глубокого понимания прочесть вам одну из записей в дневнике. Заметьте, речь идет о Р., – сказала я и пролистала страницы, пока не нашла запись, которую искала.
– «Этим утром отец снова взял нас с собой в море. В молодости он служил в Военно-морском флоте Конфедерации, и я думаю, что в глубине души он по-прежнему моряк, потому что не любит ничего, кроме моря, когда ветер вздымает волны и корабль летит на всех парусах. Он всегда прививал Р. любовь к морю, чтобы она полюбила его так же сильно, как и он сам. Наверно, потому, что она старшая из нас. Но она к морю равнодушна, возможно, из-за своего физического недуга.
Она хорошо скрывает его, поэтому никто, даже ее поклонник, не догадывается о нем, но я вижу, как в конце дня ее хромота дает о себе знать. Причиной тому физическое напряжение, без которого хромоту невозможно замаскировать, когда она идет, не опираясь на трость. Я знаю, что об этом лучше не упоминать, даже из сочувствия или в попытке ей помочь, потому что тогда она смотрит на меня так, что я чувствую себя виноватой в том, что являюсь обладательницей пары нормальных, здоровых ног.
Мне нравится ходить под парусом. Я даже набралась опыта, и отец по-настоящему гордится мной. Но я постоянно притворяюсь, будто предпочитаю сушу. Проще пропустить любимое занятие, чем иметь дело с гневом Р., которая злится на меня за то, что я преуспела в том, чего ей не дано, – и я не обязательно имею в виду умение ходить под парусом».
Закончив читать, я посмотрела на Ребекку. Между ее бровями пролегла крошечная морщинка.
– Похоже, эта Р. умеет помыкать другими, вам не кажется?
– Знаю. Вот почему я постоянно говорю, что она не может быть моей родственницей. С другой стороны, Джек, похоже, убежден, что мои предки грабили корабли, так что только бог ведает, какие еще скелеты может скрывать мое генеалогическое древо.
Ребекка промолчала, ограничившись кивком. Однако, судя по ее пристальному взгляду, она как будто пыталась запомнить мои слова.
Я вернулась к дневнику.
– Этим утром, когда я показала дневник Джеку, мы нашли визитку, которая, как мы полагаем, принадлежала автору дневника. – Я открыла заднюю страницу и нахмурилась, увидев, что карточка соскользнула обратно в маленький кармашек, в котором она была спрятана. Я попыталась засунуть под клапан мизинец, чтобы выудить ее, когда из кухни появился бригадир.
– Извините, дамы, но мы проделали в стене достаточно большую дыру, чтобы в нее можно было войти. Я уже побывал внутри, чтобы удостовериться, что там ничего не треснуло и не обвалилось, и похоже, что все в порядке.
