Верни его.
Вместо того чтобы стихнуть, слова как будто сделались громче, мои барабанные перепонки просили пощады. Чьи-то холодные пальцы нащупали мою шею. Застежка щелкнула, и я почувствовала, как с меня срывают медальон. Он мой! – крикнул пронзительный голос. Зажав ладонями уши, я опустилась на корточки у стены.
Ледяные пальцы вновь вцепились мне в горло. Но на этот раз они сдавливали его, пытаясь лишить меня дыхания. Я била по пустому воздуху, пыталась звать на помощь, но издала лишь сдавленный всхлип. Перед глазами плясали точки. Холодные пальцы еще сильнее сдавливали мне шею, горло горело, глаза резал ослепительный свет. Понимая, что теряю сознание, я попыталась закричать еще раз. И слово, которое я пыталась выкрикнуть, было «Джек».
А затем я задышала свободно, а тьма рассеялась, потому что на кухне горел свет. Затем Джек опустился рядом со мной на колени, его лицо было бледным, в глазах застыла тревога.
– С тобой все в порядке? – Он убрал с моего лица волосы и пристально посмотрел мне в глаза.
Я едва заметно кивнула, опасаясь, что, если сделаю это энергичней, он перестанет прикасаться ко мне.
– Черт, – процедил он сквозь зубы. – Я обещал твоей матери, что не выпущу тебя из поля зрения. Извини.
Я попыталась сказать что-то легкомысленное, но тотчас забыла, что именно, поняв, насколько он встревожен.
– Что случилось? – спросил он, помогая мне встать. – С тобой все в порядке? Тебе нужен врач?
Я покачала головой, не желая отвечать на вопросы врачей и на миг представив их реакцию, если я начну отвечать правдиво.
– Нет-нет. Со мной все в порядке. – Мой взгляд переместился на черную лестницу. – Закрой вон ту дверь. – Мое горло саднило, и когда я говорила, мой голос звучал так, будто кто-то водил по камню наждачной бумагой.
Закрыв дверь, Джек вернулся ко мне и обнял. Он не размыкал объятий, пока я не перестала дрожать. Но, даже разомкнув, оставил руки лежать на моих плечах, как будто боялся отпустить меня.
– Ты была здесь одна? Мне показалось, будто я слышал голоса.
Моя рука коснулась моих губ, и я вспомнила Вильгельма. Но я не решалась говорить, как будто, поступи я так, это стало бы своего рода предательством. Кого именно? В этом я не была уверена.
Взгляд Джека упал на мой рот, все еще опухший от поцелуя. Он тотчас прищурился:
– Это был Марк Лонго? Он был здесь?
Я покачала головой. И хотя я еще не до конца пришла в себя, я с удовлетворением отметила, что Джек ревнует.
– Нет. Это была она… девушка из лодки. Я знаю, что это она, потому что я уловила ее запах.
Взгляд его голубых глаз упал на мою шею, и я заметила, как расширились его зрачки.
– Она пыталась задушить тебя. – Он осторожно коснулся того места, где я недавно ощущала ледяные пальцы. Жжение частично ушло.
Это не был вопрос, но я все равно кивнула.
– Она также сорвала медальон. – Чувствуя, как саднит горло, я снова сглотнула. – Она сказала, что это ее вещь.
Джек нахмурил брови.
– Кто она такая?
– Не знаю. Я вообще не понимаю, что это значит.
Джек продолжал гладить мою шею; затем его пальцы скользнули по моим плечам и по ключице. Я невольно вспомнила ярость в его голосе, когда он спросил, был ли здесь Марк, и по моей спине пробежала легкая дрожь.
Его голос прозвучал мягко, его дыхание обдало мое лицо теплом.
– Ничего, выясним. Мы ведь здорово работаем вместе, верно?
Мы пристально посмотрели друг на друга. Я покорно кивнула. Почему-то мое чувство самосохранения было как будто подавлено. Я из последних сил пыталась вернуть его, зная, что без него Джеку Тренхольму я не ровня.
– Но если мы собираемся и дальше работать вместе, пообещай, что ты больше не будешь пытаться убить себя, хорошо? Я несу за тебя ответственность, хотя понятия не имею почему. – Он смотрел прямо на меня, но у меня было такое чувство, что он обращается к кому-то еще.
Мне нужно было отойти от него, но второй раз за вечер мои ноги отказались подчиняться мне. Я боролась за власть над ними, пыталась не обращать внимания на мои упрямые ноги и пальцы Джека. Я даже прочистила горло в надежде нащупать нейтральную тему.
– Почему ты не дал Ребекке подержать медальон? Когда она хотела взглянуть на него, ты не выпустил его из рук.
Джек пожал плечами. Он буквально пожирал меня глазами. Я же старалась не замечать, какие они синие.
– Мне не понравилось, как она смотрела на него. Как будто он принадлежал ей. – Он помолчал. – У меня такое чувство, что она тебе завидует.
Я вспомнила, как Софи говорила мне то же самое.
– Потому что мне принадлежат две исторические руины?
Я ждала услышать его смех, но Джек молчал. Мне во второй раз за этот вечер стало страшно. Но это был не тот страх, когда вас душат; это был страх, когда вам кажется, будто вы вот-вот потеряете все.
– Нет, – тихо произнес он. – По крайней мере, это лишь одна из причин.
Он стоял близко, но я не попросила его отойти.
– Тогда почему? – настаивала я.
– Потому что она думает, что у нас с тобой роман. – Его теплое дыхание обдало обнаженную кожу моих плеч, и я поняла, что он склонился ниже. Мне оставалось лишь поднять лицо, и наши губы соприкоснулись бы. Но я сдержалась, зато мысленно перебрала миллион причин, почему мне не стоит целовать Джека Тренхольма, причем самая мелкая состояла в том, что этот наглец умеет вить из меня веревки. Я же, если хотела и дальше быть себе хозяйкой, должна была держать чувства в кулаке.
Я сглотнула, надеясь, что мои мысли не слышны ему в тихой комнате, и даже изобразила легкомысленную улыбку.
– Верно. Можно подумать, я влюблюсь в тщеславного, ветреного бабника. Да, невысокого же она обо мне мнения!
Его взгляд сделался колючим, но улыбка не дрогнула.
– Верно. Ведь ты известна своими высокими стандартами в том, что касается мужчин. Вроде Марка Лонго. Отличный выбор с твоей стороны.
Я попыталась вырваться, но Джек крепко держал меня за плечи.
– С тобой явно что-то серьезно не так, Мелли, если ты прыгнула в кровать к парню, чьи мотивы явно не в твоих интересах. А затем ты согласилась поужинать с ним… хотя и узнала, что он настоящее дерьмо. – Что-то мелькнуло в его глазах. Будь на месте Джека кто-то другой, я бы сказала, что это боль. – Ты или мазохистка, или боишься разморозить кусок льда в груди, который раньше был твоим сердцем. – Он наклонился ближе. – Чего ты боишься, Мелли? На мгновение забыть, кто ты или где ты была? Неужели все так плохо?
Я отвернулась. Сил, чтобы отстраниться, у меня не было.
– Оставь меня в покое. Ты ничего не знаешь обо мне, да и о женщинах в целом. Твои фото по всему Интернету, и на каждом ты с очередной красавицей. – Я повернула голову и встретилась с его насмешливым взглядом. – Да. Я погуглила… ну и что? Это просто говорит о том, что ты способен оценить женщину лишь за то, как она смотрится, держа тебя под руку. Думаю, когда до них доходит, что ты… что ты… – Я закатила глаза. Увы, я никогда не отличалась изобретательностью, когда мне требовалось острое словцо… – лупоглазый идиот, ты уже успеваешь вцепиться в другую юбку. Эмили не иначе как была святой. – Я закусила губу. Увы, эту тираду уже не взять назад, особенно последнюю ее часть. Но я была напугана. Мне было страшно быть близко, быть рядом с ним, я страшилась собственных чувств… и потому отчаянно пыталась оттолкнуть его как можно дальше.
