Обе женщины тотчас опустили руки и прикрыли головы.
– Уйди!
Я вздрогнула. В первый миг я даже не узнала голос матери, пока она не повторила свой приказ.
– Уйди! – сказала она громче. – Живо. Здесь небезопасно!
Я, спотыкаясь, попятилась из комнаты. Невидимая сила вокруг меня постепенно ослабла, словно пальцы ребенка, которые один за другим отпустили юбку матери.
Я рухнула на груду своих вещей, совершенно обессиленная и неспособная стоять на ногах, не говоря уже о том, чтобы двигаться. Я сидела, тяжело дыша, пока моя мать и ее гостья не вышли из гостиной. Мать торопливо пересекла комнату и взяла мои руки в свои. Ее прикосновение показалось мне абсолютно чужим, как иностранный язык. Я попыталась отстраниться, но она держала меня крепко.
– Ты чувствовала это, не так ли?
Я не ответила; мой взгляд был устремлен на женщину за ее спиной. Та стояла, заламывая руки, словно ей хотелось одного – поскорее отсюда уйти.
Я снова посмотрела на мать:
– Ты устроила гадание, не так ли? Ты же знаешь, отец не любит, когда ты это делаешь.
В ее глазах мелькнула лукавая искорка.
– Но ведь это мой дом. И твой отец мне в нем не указчик. – Она сжала мои руки и посмотрела мне в глаза: – С тобой все в порядке?
Я кивнула. К моему облегчению, она отпустила мои руки и встала.
– Это Глория Элмор, моя старая подруга, – пояснила она, указав на свою спутницу. – Она хотела поговорить со своим сыном.
Мне не нужно было спрашивать, мертв ли ее сын. Я видела, как он стоял рядом с матерью за миг до того, как взорвалась люстра; зияющая рана на его голове подтвердила мое подозрение, что его больше нет в живых.
Я встала и поздоровалась с миссис Элмор. Что-то подсказывало мне, что, когда я была маленькой, она была в числе многочисленных подруг моей матери, что обычно собирались вокруг нее на вечеринках и спиритических сеансах и чье присутствие в нашей жизни подпитывало напряженность между моими родителями.
Я подождала, пока моя мать, извиняясь и что-то невнятно твердя про перегоревшие пробки, проводит миссис Элмор до двери. Я чувствовала, как у меня покалывает затылок; ноздри щекочет безошибочный запах пороха. Я огляделась по сторонам в надежде увидеть моего солдата, но его нигде не было. Интересно, от кого он прячется?
Не успела за миссис Элмор закрыться дверь, как я набросилась на мать:
– Ты думаешь, что ты делаешь? Ты здесь всего один день и уже решила сделать нас посмешищами в глазах всего города. Тебе не приходило в голову, что у меня есть профессиональная репутация и твои шалости могут мне аукнуться? – Я подняла руку. – Впрочем, погоди. Какая разница. Мои страдания никогда не сдерживали тебя, так почему я жду этого сейчас? Так что давай, продолжай в том же духе, чтобы окончательно угробить мою жизнь, которую я с таким трудом все эти годы строила. Вернее, ту ее часть, которая уцелела, когда ты бросила нас с отцом.
Я было направилась к двери, чтобы демонстративно выйти вон, но, поняв, что идти мне больше некуда, остановилась. Когда мать заговорила, в ее голосе мне послышалась улыбка, как будто она тоже понимала.
– Просто мы такие, Мелли. Это наш дар. И нам решать, как нам с ним поступить – скрыть от мира или помогать другим. В любом случае он никуда от нас не денется.
Внезапно я ощутила себя совершенно опустошенной. Ведь я осознала правду ее слов еще тогда, когда мой отец впервые наорал на меня, требуя, чтобы я прекратила разговаривать с людьми, которых, по его словам, там не было. Именно этот дар связывал меня и мать, и я потратила годы, пытаясь развязать его узел. К сожалению, еще в детстве я поняла: страстно желать чего-то вовсе не означает, что ваше желание осуществимо. Наши взгляды встретились.
– Почему ты здесь? Что вынудило тебя вернуться?
Она выглядела такой же измученной, как и я. Заговорила она не сразу.
– Ради тебя, – тихо сказала она. – Все, что я когда-либо делала, было ради тебя.
– Странный, однако, способ показать это, – тихо сказала я; злость в моем голосе исчезла, уступив место усталости и смирению. А в следующий миг мое внимание привлекла вспышка света из гостиной. Мы с матерью как по команде повернули головы. Я было бросилась к двери, но мать удержала меня.
– Не бойся, – сказала она. – Это сын миссис Элмор прощается с нами.
Я растерянно посмотрела на нее. До того как бросить нас с отцом, она постоянно общалась с духами умерших. Так что кому как не мне было знать: явление, которому мы только что стали свидетелями, не из разряда обычных. Что-то изменилось.
– Но ведь пока я не вошла в комнату, ничего не случилось.
Она посмотрела на груду сумок и подошла, чтобы взять мою маленькую косметичку.
– Это наверняка как-то связано с проводкой. Ты не могла бы порекомендовать мне хорошего электрика. – Она улыбнулась. – Ладно, давай займемся твоим обустройством.
Я была достаточно взрослой, чтобы позволить моей матери и моему прошлому распоряжаться моей жизнью; в данной ситуации самым разумным было не противоречить ей, даже зная, что она не права. Я подняла с пола сумку с вещами.
– Мне нужно забрать из машины Генерала Ли. Но сначала скажи, какую комнату ты мне выделишь. Только не в дальней части дома, прошу тебя.
В ее глазах вновь промелькнула улыбка.
– Мы с тобой в двух передних спальнях, которые соединяются через гардеробную. Стены там окрашены в ядовито-зеленый цвет, и я обещаю, мы их перекрасим в первую очередь. Не хочу начинать каждый день с мигрени. – Она на мгновение умолкла. – В твоей спальне на потолке есть картина, изображающая, как мне кажется, сцену из последних дней Нерона. Если хочешь, можешь спать на боку, пока мы ее не закрасим.
Я с тревогой посмотрела на мать, но та уже шагала к лестнице. Впрочем, наполовину поднявшись на нее, она заговорила снова:
– Нам нужно обсудить вечеринку по поводу твоего сорокалетия. У меня уже родились кое-какие предложения. Например, в каком-нибудь ресторане у моря, со множеством фейерверков. Или в яхт-клубе. Но я всегда думала, что там будет твой свадебный прием, поэтому пусть этот вариант останется про запас. В любом случае, нужно что-то сделать с твоими волосами. Я подумала, может, тебе сделать мелирование? Или давай спросим у Джека, что он думает.
Я не поняла, что она имела в виду: мой день рождения или мои волосы. В любом случае, я скорее спрошу совета у обвешанного фотокамерами туриста или у Генерала Ли, чем у Джека. У меня не было ни малейшего желания видеть его самодовольную физиономию. Если я когда-нибудь и спрошу его совета, то разве по поводу того, где поставить диван или стол.
Не зная, что ответить, я лишь состроила в спину матери гримасу. Мои ноги, когда я поднималась по лестнице, казались свинцовыми – как будто опутанными тяжелыми кандалами вопросов, накопившихся за тридцать три года. Я смотрела ей в спину: ее голые руки избегали касаться перил. Мне же не давал покоя вопрос: почему спустя все эти долгие годы Джинетт Приоло Миддлтон вдруг решила снова стать моей матерью. Или почему этот факт не расстроил меня так сильно, как мне хотелось бы.
