Держа в руке медальон, отец шагнул ближе к портрету.
– Точно такой же. Не правда ли? Но, конечно, трудно сказать, потому что этот такой темный, но ты посмотри на его окантовку. И сюда. – Большим пальцем он потер переднюю крышку медальона, затем вынул из заднего кармана салфетку для протирки очков и протер ею старое золото. – Я так и думал. На нем тоже выгравирована буква.
Он поднял его. В тот же миг мне в нос ударила вонь гниющей рыбы, а буква «М» на медальоне как будто поднялась из грязи, словно мертвец из могилы.
– Похоже, это тот же самый. Как ты считаешь?
Я кивнула и сглотнула комок. Меня так и подмывало выбежать из комнаты. Но как я могу это сделать в присутствии человека, который никогда мне не поверит? Впервые за всю мою взрослую жизнь я пожалела, что рядом со мной нет моей матери.
– Это М, как в Мелани, – сказал он, и, прежде чем я сообразила, что он делает, он встал позади меня и застегнул медальон на моей шее. Я застыла, не в силах пошелохнуться. Казалось, мне на плечи давит тяжелый груз, прижимая мои ноги к полу. Цепочка на моей шее была теплой, как будто сохраняя тепло кожи, на которой она побывала до меня. Я тотчас ощутила запах соли, океанского воздуха и протухшей рыбы.
Меня чуть не вырвало, но не из-за медальона; тот как будто всегда был на моей шее, и не только по причине инициала. Стоило мне потрогать большую букву «М», как у меня возникло отчетливое ощущение, что какой бы гниющий труп мы ни воскресили со дна океана, он не хотел, чтобы медальон был у меня.
– Кто-то за дверью, – сказал отец, и я поняла: он повторил то, что я не услышала с первого раза. Я растерянно заморгала.
– Дверь, – повторил он. – Мне пойти и открыть?
Желая поскорее покинуть комнату, я попятилась и лишь в самый последний момент повернулась к портрету спиной. А когда распахнула дверь, то увидела перед собой Ребекку Эджертон, которая широко улыбалась из-за порога.
– Доброе утро, – прощебетала она. Я же рассеянно задалась вопросом, не возглавляла ли она часом в школе группу поддержки. Я знала, что если я спрошу Джека, он наверняка расскажет мне все, включая список всех ее травм и тех частей тела, на которых могут иметься шрамы.
– Привет, – ответила я, заглядывая ей через плечо, чтобы убедиться, что она одна. Я не собиралась разговаривать с Джеком в обозримом тысячелетии и уж тем более в присутствии Ребекки.
– Джека здесь нет. – Я стояла в дверях, блокируя ей вход в дом.
– Я знаю, – сказала она и натянуто улыбнулась. – Я уже говорила с ним, и он сказал мне, что я могу найти вас здесь.
– Как мило с его стороны. Так что же привело вас сюда в такую рань? – Я заморгала. Для моих мутных и опухших глаз ослепительное солнце, ворвавшееся в дверь, было сродни сверкающему кинжалу. Впрочем, мое зрение было довольно ясным, чтобы мне разглядеть безупречную внешность Ребекки и ее ухоженные ногти со свежим маникюром. Я поспешила спрятать собственную руку за спину, все еще пытаясь оторвать краску, которая налипла на мои ногти гораздо крепче, чем на жирных херувимов, витавших среди ветвей мраморных грушевых деревьев над камином в моей крошечной библиотеке.
Ребекка, в розовом кашемировом пальто, оглянулась через плечо и вздрогнула.
– Мне можно войти? Это личное дело, и я уверена, что вы бы не хотели, чтобы кто-то другой это слышал. Кроме того, здесь очень холодно.
Я неохотно открыла дверь шире, давая ей войти. Снимая пальто, она осмотрелась по сторонам. Ее пальцы замерли на последней пуговице, стоило ее взгляду упасть на вентиляционные отверстия в черно-белую полоску – в тон ковру а-ля зебра. Я не решилась отдать его даже в благотворительный магазин, опасаясь, что там меня неправильно поймут. Кроме того, учитывая предстоящие нам малярные работы, он мог бы пригодиться в качестве удобной подстилки или чехла.
– Я не имею никакого отношения к декору, моя семья тоже, – поспешила добавить я, заметив в ее глазах вопрос. – Мы с Софи Уоллен постараемся вернуть дому его естественную цветовую гамму.
Она продолжила свое вращение, как будто пыталась получить круговой обзор вестибюля с его калейдоскопом красок.
– Это чистой воды профанация, – сказала она, и я с удивлением отметила про себя гнев в ее голосе. – Некоторые люди сочли бы за честь жить в таком историческом доме, как этот. У меня просто в голове не укладывается, как можно… – Она указала на стены цвета фуксии. – Это противоречит любой логике.
– И хорошему вкусу, – пробормотала я и увидела, как уголки губ Ребекки в улыбке поползли вверх. Я пристально посмотрела на нее, не в силах избавиться от ощущения, что вижу что-то знакомое. Но что? Увы, ощущение это длилось всего несколько мгновений.
– Кто это, Мелани?
– Здесь мой отец, – объяснила я Ребекке, ведя ее за собой в гостиную.
Он, словно загипнотизированный, стоял перед портретом девушек спиной к нам.
– Я вижу что-то от твоей матери и тебя в той, что выше ростом, – сказал он. – Но та, что пониже. – Он покачал головой. – Удивительное физическое сходство, но есть… в ней что-то еще. Нечто, что заставляет меня думать, что они не сестры. Может, кузины?
Я остановилась позади него.
– Пап? Это Ребекка Эджертон, репортер, которая пишет материал о моей матери.
Отец повернулся к ней и протянул для рукопожатия руку.
– Приятно наконец встретиться с вами. Джек рассказывал мне о вас.
Я посмотрела на Ребекку. Похоже, та была удивлена не меньше меня.
– Правда? – сказали мы в унисон. Мой отец нахмурился, глядя то на нее, то на меня.
– В основном из-за вашего сходства с Эмили.
– О! – вновь произнесли мы в унисон, правда, Ребекка несколько разочарованно. Но на его рукопожатие ответила.
– Ну что ж, приятно познакомиться, полковник Миддлтон.
– Смотрю, вы провели исследование, – сказал отец, довольный тем, что она правильно назвала его ранг. В прошлом, когда он все еще пил, люди в барах, глядя на его знаки отличия и медали, называли его генералом, но он не исправлял их.
– Это моя работа, сэр. Я уже давно работаю над материалом о вашей бывшей жене. Вы удивитесь, сколько информации о ней я уже нашла.
Он быстро посмотрел на меня в немом вопросе, а затем снова перевел взгляд на Ребекку.
– О, вы удивитесь, сколько скелетов спрятано в нашей семье. Правда, мы не намерены делиться ими с вами.
– В самом деле? Вы даже не представляете, насколько разнообразны мои методы, когда дело касается раскрытия семейных тайн. Правда, я не намерена делиться ими с вами.
К моему негодованию, мой отец рассмеялся и с восхищением посмотрел на Ребекку.
– Теперь мне понятно, почему Джек все еще говорит о вас.
– У меня назначена встреча, так что если вы пришли, чтобы сказать мне что-нибудь?.. – произнесла я в надежде, что это вынудит ее уйти.
