– Кстати, ты очень похожа на нее. – Взгляд Джека вновь переместился на мое лицо, и тревога в его глазах тотчас сменилась раскаянием.
– О боже, Джек, как ты мог! – Я привстала из-за столика, но он взял меня за руку.
– Мелани, она сказала, что это вопрос жизни или смерти, ты же избегаешь встреч с ней и не отвечаешь на ее телефонные звонки. Ей просто не к кому было больше обратиться.
Я огляделась по сторонам, в поисках другого выхода, кроме той двери, через которую вошла. Интересно, подумала я, удастся ли мне выбежать через кухню прежде, чем меня кто-нибудь заметит? Но тут мне на плечо легла чья-то маленькая рука в перчатке. Меня тотчас ослепила вспышка света, как будто кто-то отдернул от окна штору, впуская внутрь солнечный день. Тьма мгновенно рассеялась. Легонько сжав мое плечо, она отпустила руку, но свет остался. Я же продолжала гадать, слышала ли я на самом деле в тот момент, когда тьма исчезла, вздох и шепот, или же это было лишь плодом моего воображении.
Я посмотрела в лицо женщины, которая когда-то была для меня целым миром. Тогда я была слишком мала, чтобы понимать превратности человеческой натуры и то, что не всегда хочется называть кого-то мамой.
– Привет, Мелли, – сказала она приятным, мелодичным голосом. Голос этот преследовал меня в моих грезах долгие годы, пока я не подросла в достаточной степени, чтобы убедить себя, что мне больше нет необходимости его слышать.
Я поморщилась, услышав ласковое имя, которое она когда-то дала мне, – имя, которым я никому не позволяла меня называть, пока не встретила Джека. Тот упорно называл меня Мелли независимо от того, нравится мне это или нет.
Я повернулась к Джеку, и моя ярость легко обернулась против него.
– Ты ведь все это подстроил, верно? Ты знал, что я не хочу ее видеть или разговаривать с ней, но ты все равно это подстроил. Как ты посмел? Кто дал тебе право влезать без спросу в чужие дела? Мало того, что это не имеет к тебе никакого отношения, я не желаю иметь с этим ничего общего, о чем не раз тебе говорила. – Я на секунду умолкла, чтобы перевести дух. Я демонстративно игнорировала присутствие матери – для меня это был единственный способ сохранить некое подобие спокойствия. – Я не желаю видеть тебя. Никогда.
Джек выгнул бровь, и я поняла: мы оба вспомнили, как я однажды уже произнесла те же самые слова. Я подалась вперед и ткнула пальцем в его обтянутую свитером грудь.
– В данный момент так оно и есть. Говорю тебе абсолютно серьезно.
Я встала, намереваясь как можно элегантнее удалиться, но вместо этого случайно задела столик и выплеснула остатки моего латте, а заодно опрокинула два высоких стакана с водой. Чтобы избежать потопа, я, пока наша официантка и ее помощник устраняли последствия стихийного бедствия, поспешила пересесть на соседний стул. Моя мать тотчас воспользовалась возможностью и пересела на мой, ловко зажав меня между собой и окном. Правда, ей пришлось лицезреть мой профиль, так как я упорно отказывалась смотреть на нее.
– Прошу тебя, не сердись на Джека. Я признаю, что воспользовалась дружбой с его матерью, чтобы уговорить его помочь мне. Амелии Тренхольм трудно сказать «нет», даже если ты ее сын.
Я знала Амелию и даже любила ее, но сей факт не уменьшил моего желания как можно быстрее покинуть кафе, лишь бы не видеть мою мать.
– Мне более тридцати лет было нечего сказать тебе, мама, – произнесла я, тупо глядя в деревянную столешницу. – И я не думаю, что с тех пор что-то изменилось. Так что если ты не возражаешь, то я пойду. В девять у меня назначена встреча с клиентами… они хотят посмотреть дома в Олд-Вилидж, и я не хочу опаздывать.
Она даже не шелохнулась, и я была вынуждена все так же созерцать темную поверхность столешницы. Я не осмеливалась смотреть перед собой, мне не хотелось видеть упрек в глазах Джека.
Моя мать сложила на столе руки – все еще в перчатках, – и я подумала: она носит их по привычке или все еще по необходимости?
– Мне нужна твоя помощь, Мелли. Дом твоей бабушки на Легар-стрит снова выставлен на продажу, и мне для его покупки нужна твоя профессиональная помощь. Все говорят, что ты лучший риелтор во всем Чарльстоне.
Лишь тогда я решилась поднять глаза. Моему взору предстали темные волосы, собранные в низкий хвост, безупречная кожа, высокие скулы и зеленые глаза, какие я всегда мечтала иметь вместо отцовских карих. Лишь тонкие лучики морщинок в уголках глаз и вокруг рта свидетельствовали о том, что она стала старше с того вечера, когда пожелала мне спокойной ночи, тогда как на самом деле должна была сказать «прощай».
– В Чарльстоне, мама, кроме меня, есть сотни других риелторов, таких же компетентных, как и я, и они охотно помогут тебе купить дом. Другими словами, нет, спасибо. Я не так сильно нуждаюсь в заработке.
К моему удивлению, мать улыбнулась.
– Ты не сильно изменилась, – заметила она.
– Откуда тебе это знать? – парировала я, желая стереть улыбку с ее лица.
Джек шумно втянул в себя воздух.
– Мелли, я знаю, что тебе больно. Я бы никогда не стал участвовать в этом, если бы считал, что твоя мать приехала сюда лишь для того, чтобы сделать тебе еще больнее. Все гораздо сложнее, и я думаю, что тебе лучше выслушать ее. Ей кажется, что тебе угрожает опасность.
Я хотела недовольно закатить глаза, но сдержалась.
– Понятно. Тогда скажи ей, что я в состоянии сама позаботиться о себе. В конце концов, я делаю это уже более тридцати лет. Кстати, я говорю не с тобой, или ты забыл?
– Мне снятся сны, – тихо произнесла моя мать. – Каждую ночь. Сны про лодку на морском дне, которую спустя много лет поднимают на поверхность. В этом есть нечто… недоброе. – Она пристально посмотрела мне в глаза. – И это нечто ищет тебя.
Горло мне как будто тотчас сжала невидимая рука.
Я тотчас вспомнила телефонный звонок, разбудивший меня прошлой ночью, и чувство страха, сопровождавшее все утро. Меня не отпускало странное ощущение, будто я провалилась сквозь тонкий лед в холодную воду. Я сглотнула, ожидая, когда ко мне снова вернется дар речи.
– Это был сон, мама. Всего лишь сон. – Я надела пальто и дрожащими пальцами попыталась застегнуть пуговицы. Увы, пальцы меня не слушались, и я оставила эту затею. – Мне действительно пора. Если тебе нужен хороший риелтор и моя рекомендация, позвони нашему секретарю Нэнси Флаэрти, и она перенаправит тебя к кому-нибудь из них.
– Я пыталась дать о себе знать после того, как уехала. Честное слово.
Я тотчас вспомнила все то, что хотела сказать ей, – все те слова, которые я репетировала, чтобы произнести, если когда-нибудь увижу ее снова, – но теперь, когда у меня возникла такая возможность, все они как будто куда-то пропали. Вместо этого я сказала:
– Нужно было пытаться лучше.
К моему удивлению, мать встала со стула и протянула мне визитную карточку, держа ее двумя пальцами затянутой в перчатку руки.
