Второй вариант использования баллист предполагался в конце битвы в случае победы. Если потребуется превратить в кровавое месиво оставшиеся отряды врага, не пожелавшие ни сдаться, ни умереть от копья, по-прежнему перекрывавшие движение Леонида к Спарте.
Строго говоря, левый фланг был самым слабым. Он состоял всего лишь из трех рядов гоплитов и прикрывавшего их аркадского лоха – отряда скриритов с легким вооружением. По сути, сейчас все эти воины сами служили лишь прикрытием для главной ударной силы «слабого» левого фланга, которая пока оставалась в тайне, – для баллист. Но ни царь, ни тем более Гисандр не обмолвились об этом. Все эти гоплиты считали, что их цель в жизни – погибнуть в бою с копьем в руке за Спарту. И про баллисты никто из них сейчас даже не вспоминал. Все горели желанием ринуться в бой. Как, впрочем, и сам наварх, привыкший работать мечом не реже, чем думать головой. Но сейчас он тоже был вынужден оставаться на месте и следить за развитием событий. А посмотреть было на что.
За мгновение, перед тем как с грохотом щитов и треском ломаемых копий сомкнулись два ряда гоплитов в красных плащах, наварх успел увидеть, как сошлись в смертельном поединке два предводителя, два царя. Высокий худощавый Леотихид и коренастый, чуть ниже ростом, но шире в плечах – Леонид. Они едва успели обменяться ударами копий, как тут же оба исчезли в облаке пыли, окутавшем место сражения.
Это столкнулись тысячи лучших воинов вокруг них в яростном желании выяснить, кто же из них готов быстрее умереть за родную Спарту. Только каждый видел для нее свое будущее.
«Пусть боги хранят нашего Леонида, – подумал Гисандр, глядя, как облако пыли быстро заслонило берега Эврота, – только бы не погиб он в этой мясорубке. А то без него весь поход потеряет смысл».
Вспомнился отчего-то вдруг еще не родившийся Александр Македонский, который одним из последних полководцев – вот так же сам водил войска в бой, рискуя своей жизнью ради воинской славы. И плевать ему было, что станется с его империей после его смерти. Кураж был важнее. После него полководцы изменились. Стали больше ценить свою жизнь, часто избегая личного участия в бою. Чего одни татарские ханы стоили, взиравшие на сражение из шатра на высоком холме.
«А вдруг Леотихид победит нашего царя и убьет его? – холодок сомнения на мгновение вновь заполз в душу наварха, поколебав его уверенность в себе. Но вскоре исчез, изгнанный светлой яростью воина. – Нет, боги не допустят. Мы же хотим, чтобы Спарта стала самой могущественной в Греции, значит, боги за нас».
Рука вновь была тверда, а глаз остр. И этот глаз увидел, как началась великая битва. Тысячи лучших воинов Спарты кололи и рубили сейчас друг друга по всему фронту. Треск ломаемых копий доносился даже сюда, на левый фланг армии, что стоял недвижимо в нескольких стадиях за спинами сражавшихся. Присмотревшись, Гисандр смог увидеть со своего места, что и левый фланг армии эфоров оставался на своем месте. Это было легко заметить, ведь он стоял на холме. Холмистый берег реки находился чуть выше уровня поля, на котором происходило сражение. А дорога, что вела к мосту, сейчас оказалась в самом центре этой жестокой драки.
Левый фланг Леотихида служил ему также резервом, ведь позади армии была река, и спрятать другой резерв было попросту негде. Разве что перебросить по мосту в случае необходимости. Но если догадка царя Леонида была верна, это было невозможно. И пути назад армии эфоров были отрезаны заранее. Значит, Леотихиду приходилось сразу показать противнику все свои силы, включая резерв. В этом случае кипарисовая роща за спиной воинов Леонида была преимуществом, хотя они и находились в низине.
Так прошло довольно долгое время. Приближался полдень. Гисандр даже заскучал, но ярость схватки не утихала. Поначалу атака воинов Леонида заставила попятиться и даже прогнуться фалангу Леотихида под натиском в самом центре. Так, что почти удалось прорвать ее. Гисандр уже предвкушал, как гоплиты мятежного царя – который, как он надеялся, был еще жив – вскоре окажутся на берегу и сбросят в Эврот своих противников. Но этот же маневр ослабил давление на флангах и позволил, в свою очередь, мощному правому флангу армии эфоров усилить удар. Приверженцы эфората вскоре потеснили гоплитов Леонида к центру и едва не замкнули окружение, неожиданно показав Гисандру свои спины.
Вместо прорыва Леонид мог оказаться в окружении. Такого плана в стратегии главного сражения не было, и момент наступил решающий. Если не вмешаться, то неизвестно, как пойдет битва дальше и чем закончится. Гисандру пришлось принимать решение самостоятельно.
– А ну, расступись, – приказал он своим гоплитам, решившись.
И те, уже не раз повторявшие эти странные движения перед машинами, изрыгавшими камни и огонь на большие расстояния, сделали все безукоризненно. Легковооруженных скиритов вообще как ветром сдуло. Вскоре перед восемью баллистами образовались широкие проходы, сквозь которые можно было вести прицельный огонь.
– Внимание, – предупредил наварх расчеты баллист, проходя быстрым шагом мимо каждой из них, – вы должны остановить атаку гоплитов Леотихида. Цельтесь только в тех, у кого нет черных повязок. Открыть стрельбу по готовности и прекратить, как только заметите своих.
На этом он закончил отдавать приказания, перепоручив исход стрельбы в руки богов и артиллеристов. Ситуация на поле менялась с каждым мгновением, и можно было вообще упустить момент для применения баллист.
Но сейчас он еще оставался. Артиллеристы Леонида, происходившие из морпехов, получили возможность бить врагов прямо в спину. Увлеченные атакой гоплиты армии эфоров, уже предвкушавшие скорое окружение и пленение самого Леонида, не подозревали о грозящей опасности, ведь до позиций левого фланга было не меньше стадии. А зря.
Первые же ядра угодили точно в цель. Ударив в спину одного из воинов на глазах Гисандра, каменный гостинец размозжил гоплиту позвоночник, уже мертвого отбросил вперед на своих товарищей и снес с места еще троих, переломав им кости. Точно такие же просеки прорубили остальные ядра, превратив в мешки с костями десятки солдат Леотихида.
– Заряжай! – рявкнул обрадованный первыми результатами стрельбы наварх. – Огонь!
Торсионы раскрутились и выбросили свои снаряды в сторону моря из красных плащей, в котором не было видно черных повязок. Еще восемь ядер ударило по тылам правого атакующего крыла армии эфоров, ломая ноги, руки и даже отрывая головы. Гисандр сам увидел, как каменный шар обезглавил воина, оторвав голову в шлеме с красным гребнем от плеч. Гоплит без головы в пылу атаки сделал еще пару шагов, затем опустил руки, выронил щит с копьем и рухнул под ноги сражавшихся. Дикие стоны и крики попавших под обстрел вскоре заглушили даже вопли тех, кто умирал рядом от ударов копья или меча.
Третий залп окончательно остановил атаку, сметя целый ряд гоплитов эфората. Натиск ослаб, и воины Леонида быстро отбросили оставшихся врагов от центра своих порядков. Но тот же самый залп заставил командиров атакующих гоплитов противника обратить внимание на невиданный ранее источник опасности. Гисандр знал, что этот момент когда-нибудь настанет. Он слабо надеялся, что баллисты сочтут оружием богов и побоятся атаковать, особенно те, кто их никогда не видел. Не сочли. Напротив, позабыв про окружение мятежного царя, оставшиеся в живых гоплиты Леотихида бесстрашно рванулись к позициям артиллеристов, глядя в лицо своей смерти.
