Он с надеждой окинул взглядом морпехов, стоявших поодаль на палубе, и нескольких моряков, возившихся со снастями. Посмотрел даже на Темпея, что внимательно изучал «лупу», сидя у баллисты. Но по их лицам не было заметно никакого благоговейного ужаса перед морскими чудовищами. Все были заняты своими делами. Озадаченный наварх, так и не получивший ответа на вопрос, решил пока отогнать подальше навязчивые мысли о неизвестных ему чудовищах. Он хоть и был не робкого десятка, но все же несказанно обрадовался тому, что туман вскоре рассеялся, а скальный проход, наконец, закончился. Триера выскочила из каменного мешка на открытую воду и полетела навстречу свежему ветру и морским просторам.
Вслед за ней потянулись остальные корабли, оставляя за собой изрезанные трещинами скалистые, мрачноватые берега, обрамлявшие вход в их ночной приют. Пока триера удалялась от нависавших позади скал, все еще обеспокоенный своими видениями наварх некоторое время рассматривал просторы внешней гавани. Ее укрывал от сильного ветра протяженный каменистый мыс, который тянулся справа по борту, выдаваясь далеко в море. Однако все это сейчас проплывало мимо как будто в тумане. Недавние воспоминания не отпускали его, и наварх настолько задумался, что только внезапный окрик капитана быстро вернул ему привычное состояние воина.
– Смотрите! – указал бородач. – Вон там, сразу за окончанием мыса!
Гисандр посмотрел в указанном направлении и увидел корабль. Одинокую триеру, как-то неуклюже переваливавшуюся с волны на волну. Корабль шел под парусом, но не слишком быстро, держа курс вдоль берега в том же направлении, что и эскадра Гисандра, то есть к Прасиям. Когда их пути внезапно пересеклись, неизвестные мореплаватели опережали спартанцев буквально на пару стадий.
– Ночевали где-то на открытом побережье, – поделился наблюдениями капитан, перехвативший крепкими пальцами перила ограждения, – похоже, попали во вчерашний шторм, как и мы, но не знали о здешней гавани. Вот и провели ночь на этих скалах. У них явно что-то случилось с мачтой. Слишком сильно болтается, хотя они по-прежнему не снимают парус.
– Кто это? – пытался разглядеть хоть какие-то опознавательные знаки наварх, но корабль был повернут к ним кормой. – Кто еще настолько потеряет страх, что рискнет плавать в этих водах?
– Это аргивцы, – не задержался с ответом капитан и охотно пояснил, увидев удивление в глазах наварха: – Не спартанские торговцы точно. Тем более что это триера, военный корабль, а не круглобокий торговец без весел, приспособленный только для перевозки зерна в трюмах.
Он помолчал немного и добавил:
– Я успел заметить волка на парусе
[22], когда они делали последний поворот.
– Аргивцы? – Гисандр недолго переваривал эту новость. Тем более что на чужом корабле их уже заметили, и там поднялась суматоха. – Догнать! Ни один корабль Аргоса не смеет приставать к побережью Спарты.
Помощь попавшим в беду морякам вражеского государства, как и гостеприимство вообще, никогда не входило в число пороков спартанцев. Ведь это именно они ввели в обиход греков ксенофобию
[23]. Гисандр собирался атаковать наглых аргивцев, которые посмели провести ночь на побережье Лакедемона, даже несмотря на то, что сам был когда-то назначен проксеном
[24] царем Леонидом. Но это было еще в той, прошлой жизни, которая протекала до начала войны. Тем более что эти «гости» прибыли в Спарту вообще без разрешения властей. Такого спартанцы спустить не могли.
Капитан не стал оспаривать приказание и даже спустился в трюм, чтобы лично подгонять гребцов. Триера стала набирать ход. Расстояние между потрепанным кораблем Аргоса и головной триерой спартанской эскадры быстро сокращалось. Парус на болтавшейся мачте уже не спасал беглецов.
– Приготовиться к атаке! – приказал Гисандр Архону, возникшему рядом по едва уловимому жесту наварха. – Перед нами триера врага.
– Всех уничтожить? – осведомился командир морпехов, не спешивший пока выхватывать меч из ножен. Делал он это молниеносно.
– Нет, только сломить сопротивление солдат. Всех остальных, капитана и его спутников, если такие будут, взять в плен. Я хочу с ними поговорить.
Архон кивнул. В этот момент мачта пытавшегося уйти от преследования корабля аргивцев с треском рухнула в воду, и он совсем потерял ход. До беглецов оставалось не более стадии.
– Это будет легкая добыча, – усмехнулся Архон, устремляясь к своим солдатам, которые уже выстроились вдоль бортов в полном вооружении.
Тем временем спартанский корабль обогнул мыс и уже вышел за пределы внешней бухты на открытую воду. Наварх осмотрел море в поисках других кораблей, но ни одного не увидел. Ни аргивских триер, ни спартанских «торговцев». А других здесь вообще быть не могло. Разве что царь Леонид послал кого-то к нему навстречу. Но это явно был корабль давних врагов Спарты, с которыми они постоянно спорили из-за приграничной Кинурии. Теперь и сам Гисандр заметил изображение волка с ощеренной пастью на парусе, что плавал вместе с отломившейся мачтой неподалеку от замедлившей ход триеры. Похоже, одинокий корабль из Аргоса действительно прибило штормом к побережью неподалеку от Прасии. Возможно, он был не один, но все остальные корабли, если и были, скорее всего, утонули во вчерашнем шторме.
Внезапно у наварха промелькнула очевидная мысль, что, атакуя корабль Аргоса, он начинает новую войну с этим сильным государством – чего стоит одна Битва чемпионов
[25], – без дозволения на то самого Леонида. А новая война с внешним врагом, когда еще не покончено с внутренним, сейчас была не нужна. Это Гисандр, как военачальник и стратег, отчетливо понимал и сам, без совета с царем. Однако простить такой дерзости давним врагам его родины он просто не смог. Чем бы это ни закончилось. Дух спартанца, бросавшегося в бой без особых рассуждений, на этот раз возобладал.
