— Я и так знаю. Зачем мне спрашивать, — пожал плечом балерит.
— И откуда, по-твоему, я её знаю? — Викфорд прищурился, внимательно глядя Куну в лицо.
— Ты слышишь голос леса, — ответил тот, не отводя взгляда. — И он тебя ведёт.
— И тебя это не удивляет?
— Нет.
— И почему же? — спросил Викфорд, ощущая уже не впервые, что этот Кун явно знает больше, чем показывает.
— Потому что слышать лес для балерита — это нормально, — ответил Кун, и его губы тронула чуть заметная усмешка.
— Но я не балерит. Я Адемар, айяарр из Дома Адемаров, — Викфорд не сводил с Куна глаз.
— Ты, кажется и сам уже в это не веришь, — Кун отвёл взгляд, достал фляжку и отхлебнул.
— А ты кажешься мне слишком уж дерзким для балерита-предателя, — ответил Викфорд.
Кун неспешно прицепил фляжку к поясу и ответил:
— Там куда мы едем, будут ответы на все твои вопросы.
— И куда же, по-твоему, мы едем? Даже я этого не знаю.5d4aa3
— В Ирвин. За тем холмом Серебряный лог, а за ним уже Ирвин. Догадаться легко, — и Кун тронул лошадь, видя, что повозка внизу скрылась за первым домом схуны.
А Викфорд подумал, что как только они доедут, он допросит этого странного балерита, как следует и выбьет из него всю правду. Он явно знает больше, чем хочет показать. То-то он не удивился и даже не возразил плану Викфорда ехать вслед за Эрикой, хотя сам по себе этот план был безумен.
Но в словах Куна была ещё одна правда. Всё, что произошло в последние дни, заставило задуматься о том, а откуда всё это в нём, если он не балерит? Он перебирал в уме обстоятельства своей жизни и теперь всё то, что раньше ему казалось странным и несправедливым, начинало обретать под собой совсем иную почву. Как из тумана по мере приближения проступают очертания деревьев и домов, так и он теперь начинал видеть мотивы того, что до сих пор было скрыто: почему отец и мать почти не разговаривали. Почему она часто плакала, редко выходила из своих покоев и умерла так рано. Почему отец презирал его за отсутствие Дара. И почему однажды, после того, как он стравил своих сыновей в драке, велев им выбить из Викфорда дурь, за то, что он заступался за мать, она пришла к нему поздним вечером, бледная и уставшая, и велела собирать вещи. Она сказала настойчиво: «Не спрашивай почему. Так будет лучше. Ты не такой, как они, у тебя другая судьба». И заставила поклясться, что он не вернётся в этот дом. А утром его с письмом к командору Бастиану, старым слугой и обозом отправили в Кальвиль — постигать военную науку. Отец провожать его не вышел — уехал на охоту со старшими сыновьями.
Всё это объяснялось лишь одним, тем, во что Викфорд боялся допустить, но что становилось всё явственнее — Джералд ему не отец. И хотя умом он уже давно это понимал, сердце всё равно отказывалось верить в то, что его мать могла так поступить.
— В Ирвин? И что, по-твоему, Эрика могла забыть в Ирвине? — спросил он, догоняя Куна.
— Думаю, там мы найдём все ответы, — уклончиво ответил балерит.
Они проехали Серебряный лог и когда спускались в долину, Викфорд ожидал увидеть что-то подобное Гранарду: обгоревший замок, городок зализывающий раны войны… Но ничего этого не было. Огромное пепелище в долине, вот и всё, что осталось от Ирвина. Викфорд смотрел и не понимал, как можно уничтожить весь город, чтобы от него не осталось и следа.
— Не может быть! — Кун остановил лошадь и приложил руку ко лбу, глядя куда-то вдаль.
— Что?
— Роща! Она снова жива! — прошептал Кун восхищённо и указал рукой туда, где на окраине пепелища возвышались огромные серебряные дубы. — Значит… Триединая мать, Ясноликая Эйне! Это правда…
— Что, правда, пёс тебя дери? — воскликнул Викфорд.
— Пророчество…
— Какое пророчество?! Мне кровь тебе пустить, чтобы ты перестал говорить загадками?! — воскликнул Викфорд, доставая кинжал из ножен.
Кун обернулся и в глазах у него блестели слёзы. И Викфорд даже замер с кинжалом в руке, а потом задвинул его обратно.
— То, что вам сказала Девонна. Пророчество о том, как остановить Тёмные времена. Там, на одном из менгиров это пророчество проступило, после того, как погиб клан Дуба. Здесь выгорело всё, даже священная роща. Джералд Адемар велел вырубить её и сжечь. А менгиры тащили лошадьми, чтобы свалить. Я был здесь тогда — даже пней не осталось. А теперь — роща снова жива! — ответил Кун и, не дожидаясь, пока Викфорд что-то скажет, пришпорил коня и поскакал вперёд.
Каменная арка, которая когда-то служила воротами в священную рощу, всё ещё была цела, хотя и покрыта копотью от пожара. Но вверху чётко проступила руна Дуир, кто-то тщательно стёр с неё сажу. А за аркой прямо посреди огромного пепелища, оставшегося от Ирвина, снова возвышалась роща. Огромные серебряные дубы, такие большие, что на вид им было по несколько сотен лет, снова стояли там же, где и раньше, как ни в чём не бывало. И если Кун сказал правду, то, что это, если не волшебство?
Кун спешился и следом Викфорд, они быстрым шагом прошли сквозь арку и остановились, разглядывая величественные деревья. Под ними пепелище уже покрылось молодой травой, и нити этой травы, словно зелёные ручейки растекались во все стороны за пределы рощи, скрывая под собой следы пожара.
— Смотри, — Кун подошёл к одному из менгиров, и увидел, что с него тоже стёрта копоть.
Кто-то читал текст пророчества…
Кун встал на колено и, коснувшись пальцами строк с рунами, прочёл вслух с особенным трепетом в голосе:
— Откроются Врата и придут Тёмные времена. И земля станет, как пепел, и трава, как туман. И будут по ней идти белые волки, и станут все их добычей. Прольётся кровь, как дождь и огонь будет, как ветер. И пройдёт он по всей Балейре, опаляя её пожаром. Немало заберёт он с собой Детей Леса и первым погибнет могучий Дуб. Но, как и всяким временам, и Тёмным наступает конец, так настанет и этот день. И всякое пожарище зарастет лесом, зарастёт и это. Придёт северный ветер. Из жёлудя упавшего пробьётся росток. И ты — Проводник, возьми в одну руку стальную силу дуба, а в другую силу любви рябины, соедини их, и пронзят они сердце волков…
— Ты же не знаешь старшие руны? — спросил Викфорд, доставая кинжал. — А смотрю, читаешь складно, как парифик. Так ты врал мне всю дорогу, так?
Кун обернулся, и на его губах застыла странная усмешка.
— Здесь всё началось. И я должен был привести тебя сюда, таково моё предназначение, — ответил он, вставая.
— Сейчас ты узнаешь своё предназначение. Вот за что я не люблю предателей. Предал однажды, предаст дважды, — зло произнёс Викфорд, но напасть не успел.
Сзади раздался знакомый голос:
— Ну вот, паршивый пёс, мы, наконец, и свиделись. Можем закончить прямо тут то, что начали под Ир-нар-Руном. Помнится, мы собирались драться насмерть.
