— Наедине? Я королевский агат. Я головой за неё отвечаю. И это в прямом смысле. Так что я точно никуда не уйду, а тебе лучше побыстрее со всем разобраться и сказать мне, что с ней, и как это исправить, потому что мы очень торопимся, — и он красноречиво положил кинжал на край стола.
Лекарь стал бледен, как полотно, бледнее даже белёной стены напротив, начал что-то бормотать, и рыться в своём саквояже, попеременно заправляя за уши пряди волос. А потом дрожащими руками принялся щупать у неё пульс, и Эрика незаметно сжала его запястье.
Он видел кто она. И точно понимал, что любой недуг фрэйя может вылечить и сама. И не знал, что сказать, лишь косился на кинжал Викфорда, красноречиво направленный остриём в его сторону.
Каждый в Балейре слышал указ короля Эдмунда, который гласил, что пособничество фрэйям и их укрывательство карается смертью. И Эрика видела по глазам лекаря, что он наверняка понимает, куда её везут и зачем, и что сейчас он выбирает между страхом лишиться своей жизни за ложь королевскому эмиссару и желанием ей помочь в этом странном обмане.
— Я вчера неудачно искупалась в холодном ручье, — произнесла Эрика и снова сжала запястье лекаря, — и сильно замёрзла. Видимо от этого… Всё ведь само пройдёт к завтрашнему дню? Да? Мне бы только согреться…
И лекарь, поняв её намёк, радостно за него ухватился. Он долго смотрел ей в глаза, трогал лоб, шею и даже уши, а потом согласился, что это лихорадка, какая бывает от воды из ручьёв, берущих начало в торфяных болотах. Он советовал горячую ванну, бьяху с мёдом и гори-травой, а ещё сон в тёплой постели и отдых. Ну и настойку, которую он радостно извлёк из саквояжа. Викфорд хмурился и злился, слушая его торопливый диагноз, и в итоге оборвал на полуслове:
— И сколько это всё займёт? Мы очень торопимся.
— Ну… хотя бы до завтра. А утром будет видно. Но вот настойка должна помочь. Ручаюсь.
— Уж надеюсь, — буркнул Викфорд, испепеляя взглядом лекаря.
Эрика не думала, что всё получится так просто. Но… получилось. Она выиграла эту ночь. Вот только не знала радоваться ли этому.
Наверное Викфорд угрожал кинжалом не только лекарю, но и хозяину постоялого двора, потому что вскоре ей притащили в комнату всё, что нужно. Её сумки с вещами, приличную лохань, и мыло, и кусок чистого полотна. Бутыль бьяхи, еду, большой глиняный чайник отвара и даже горячие камни в постель. Две девушки, видимо дочери хозяина, метались, стараясь угодить гостье, и с одной стороны Эрике была приятна эта забота, но с другой…
С другой стороны она понимала, как Викфорда раздражает эта вынужденная задержка. Видела, как он ходил по двору, злился и хотел, чтобы Эрика быстрее выздоровела лишь затем, чтобы они могли без промедления отправиться в Кальвиль. И от понимания этого ей было горько и больно внутри.
Почему? Почему ей так обидно от этого? Какая ей разница, чего хочет этот тавиррский пёс? Всё идёт по её плану, так чего ещё нужно!
Но она тёрла себя куском мыла, сидя в горячей воде от которой пахло сосновой живицей и мятой, и не знала уже чего ей нужно на самом деле. Она съела листья хмелёвника и они помогли, жар вскоре отступил, и боль, и ломота в костях, всё шло лучше не придумаешь. Вот только не отпускало паршивое чувство внутри. Обида…
Обида на то, как сильно Викфорд хочет попасть в Кальвиль и избавиться от неё. И она бы дорого отдала за то, чтобы сейчас чувствовать к нему ту же искреннюю, ничем не замутнённую ненависть, как в первый день их знакомства. Но стоило вспомнить, как он обнимал её, когда вёз сюда, как сидел рядом на кровати, пока лекарь прятал в саквояж свои пузырьки… Как его ладонь, мимолётно накрыла её руку… И она начинала ненавидеть уже себя за то, что от этих воспоминаний так сладко замирает сердце, предавая её разум. Потому что разум желает одного, а сердце противоположного.
Неужели ты готова простить убийцу твоей семьи?! Просто потому, что тебе нравятся его прикосновения?!
Она уронила голову на руку, лежащую на краю лохани.
Как всё запуталось…
Как же можно, вот так одновременно, хотеть совсем противоположных вещей?
Уехать и остаться. Ненавидеть его и желать. Хотеть его смерти и поцелуев. Хотеть спасти страну и бежать ото всех на край света…
Она долго сидела у окна. Сушила и расчёсывала волосы, наслаждаясь долгожданным отдыхом и чистотой, наблюдая, как псы хмуро занимаются лошадьми, перебирают сумки и точат оружие. Они выглядели так, будто вообще не собирались здесь оставаться, а Эрика понимала, что все они снова злы на неё за эту вынужденную задержку.
Но скоро всё это будет неважно. Скоро она будет уже далеко.
А к вечеру оказалось, что у её плана есть одно серьёзное препятствие. Эрика несколько раз выглядывала за дверь и видела, что Викфорд сидит внизу в большом зале перед очагом, и пройти мимо него незаметно, было никак нельзя. И что он, похоже, собирается сидеть здесь полночи, а скоро совсем стемнеет. И если раньше Эрика наделась на луну, то к вечеру небо затянули тяжёлые серые тучи, стало тепло и влажно, и совершенно темно. Она чувствовала приближающуюся грозу и знала наверняка, что дождь пойдёт после полуночи и от отчаянья ей хотелось локти кусать.
Убежать с постоялого двора нужно до дождя, переждать его под мостом, а чуть рассветёт отправиться по дороге на Ирвин. В этом случае дождь ей поможет — скроет все следы. Но как выбраться, если Викфорд словно сторожевой пёс не отходит от её комнаты? А времени всё меньше, потому что Корина на посту потом сменит Брин, и подлить ему бьяхи вот так запросто будет невозможно.
Эрика долго стояла, наблюдая в щель в двери, как Викфорд молча смотрит на огонь усталым взглядом, не пьёт, и на столе даже нет бутыли с бьяхой или кружки эля. Он собран и сосредоточен и хмур, а рядом лежит его оружие. Пришёл Нурберт, но лишь затем, чтобы выслушать от командора короткий приказ и убраться восвояси. Командор был сильно не в духе, и псы старались на глаза ему не попадаться.
Эрика открыла окно и посмотрела на небо. Было тихо и тепло, влажность усиливалась, и низкое сумрачное небо в пелене тяжёлых туч, уже сливалось с домами, погружая городок в темноту. Остались лишь неясные контуры крыш, но и их скоро станет не видно. Лишь одинокий масляный фонарь горел над входом в постоялый двор. Эрика посмотрела вниз. Высоко. Комната находилась на втором этаже, и без посторонней помощи ей никак отсюда не выбраться. И до Уилмора не докричаться, он спит где-то рядом с лошадьми.
Какая же она была глупая!
Эрика обернулась, оглядывая в расстройстве комнату. Взгляд упал на вещи, брошенные на кровать — она доставала всё из сумок, чтобы переодеться. Среди них лежал сверток, из которого выбился край зелёного шёлка, украшенного золотистой вышивкой.
Платье!
Ведь именно всё это ей было нужно до того разговора у ручья?
Платье, мыло, горячая вода и гостиница…
