— Ну что, готова племянница?
Лицо у Тревора было красным и, судя по запаху, он уже хорошенько приложился к бьяхе. Окинул внимательным взглядом Эрику, крякнул в кулак, и добавил:
— А ты хороша! Настоящая принцесса. То-то я гляжу тавиррцы только про тебя и шепчутся. Но ты смотри…
Он с шумом развернул тяжёлый деревянный стул и сел на него верхом, обхватив руками спинку.
— … смотри, чтобы ни с кем из них ни-ни, а то толку от тебя будет, как от дырявого ведра. Позор будет, если королю достанешься не девушкой. Вот держи.
Он поставил на стол серебряную фляжку в кожаной оплётке.
— Что это? — спросила Эрика, беря фляжку в руки.
— Это — «Туман Балейры». Любовный напиток способный обмануть зов леса. Выпьешь его перед брачной ночью с королём, а потом прочитаешь заклинание — Фло тебе расскажет, какое и когда читать.
— И что он делает? — спросила Эрика, открыв фляжку и понюхав.
Обычный вересковый мёд…
— Хех-хе-хе, — дядя рассмеялся в рыжую бороду, — сказать витиевато и так, как при дамах полагается то… он будит такое… кхм… желание в обоих, что оно способно заглушить любой зов. Коня свести с медведем. Ну, как-то так мне объясняли это. Но твоё дело маленькое, выпить, пошептать и ждать. Остальное само собой сложится.
Дядя хоть и пытался говорить деликатно, да вышло него не очень, и Эрика покраснела до корней волос.
Когда дал последние наставления и ушёл, а за ним появился лекарь — тщедушный старичок, которого привезли из самого Эогана, чтобы он удостоверил, что невеста невинна. Когда он ушёл, Эрика села на кровать и посмотрела на фляжку. Настолько униженной и растоптанной она себя чувствовала, что у неё было только одно желание — вышвырнуть её в окно, стянуть с себя это платье и убежать в лес. Хотя понимала, что как наследница Янтарного трона и будущая королева не имеет на это права.
Но где-то в глубине душе у неё росло и крепло главное желание — отомстить за всё это, и она снова прикоснулась пальцами к кинжалу в своём рукаве. И это прикосновение успокаивало.
Едва солнце скрылось за вершинами деревьев, за Эрикой пришла тётя Бригитта.
— Это тебе больше не нужно, — она коснулась браслета на её запястье. — Больше не нужно скрывать, что ты фрэйя.
Эрика сняла браслет и положила на столик. И будто что-то закончилось в этот момент, какая-то страница её жизни перевернулась.
За окном темнело, и в сторону холма потянулась цепочка огней, это к месту обряда уже обозначили дорогу факелами.
— Жених уже ждёт, идём, — сказала тётя с ободряющей улыбкой.
Жених! Тьфу!
Эрика зло усмехнулась, снова пощупала кинжал в рукаве и пошла за тётей.
Внизу, в большом холле сегодня было светло и чисто. Убрали солому, подмели пол, зажгли камин и множество свечей, а посреди комнаты поставили стол и стулья. Подписание соглашения о помолвке и мирного договора должно было пройти здесь. Комнату украсили венками и гирляндами из бузины, рябины и остролиста, а на пол бросили листья мяты и цветы вереска. Мерцали свечи, и тонкий цветочный дух витал в воздухе, придавая всей церемонии необычную торжественность. Поодаль стояли тавиррские псы и слуги, и в комнате было тихо.
И в этот момент Эрика подумала — как много от неё зависит. И от этой бумаги на столе. Тётя права — худой мир лучше доброй войны. Ей нужно помнить о долге.
Она вздохнула, прошла к столу вслед за тётей Бригиттой, придерживая рукой платье, подняла голову и… обожглась.
Викфорд Адемар стоял по ту сторону стола и смотрел на неё. И смотрел так, что ей показалось — пол под ногами сейчас вспыхнет. Смотрел, будто не узнавал или узнавал заново. И взгляд его был жгучий, острый, почти осязаемый. Он скользнул по лицу, по губам, по шее вниз, задержавшись на полуоткрытой груди, и вниз по узорному лифу платья, а потом снова вверх к губам, и одного этого взгляда было достаточно, чтобы влепить ему ещё одну пощёчину. А то и две. Эрика вся вспыхнула и ожидала, что он сейчас усмехнётся или скажет колкость, но на его лице отразилось что-то странное, похожее на смесь удивления и досады. А ещё она заметила, как дрогнули его ноздри, будто втягивая какой-то аромат.
Что? Она уже не чумазая балеритская замухрышка?
Эрика вскинула голову и посмотрела на Викфорда дерзко. Она перенесёт все унижения, а потом убьёт его. А если не убьёт сегодня, то когда станет королевой, ему первому велит отрубить голову. И она усмехнулась своим мыслям, понимая, что эта бумага на столе просто первая ступенька, на которой они сейчас стоят рядом, но после которой этот пёс останется внизу, ожидать своей участи, а она пойдёт наверх, к трону, чтобы…
… чтобы?
Она потом решит, что ей со всем этим делать.
Викфорд заметил её торжествующую усмешку и усмехнулся в ответ, недобро, словно угадал её тайные мысли. А если и угадал, то по его лицу было видно, что ему наплевать — он уже сделал неверную ставку в этой игре, но сожалеть об этом не собирался.
Хилет Тейн, королевский барристер, взял перо, свиток и начал монотонно зачитывать текст мирного договора, но Эрика почти ничего не слышала. Она смотрела на своего врага, а он на неё. Их взгляды сошлись в поединке, и если бы не голос барристера, казалось, в комнате можно было услышать яростный звон мечей.
Эрика стояла по эту сторону стола, а по другую стоял Викфорд, слева и справа горели канделябры с дюжинами свечей, и между этими пятнами огня, сияло ещё и третье пламя. Пламя их ненависти. Оно превращалось в алое золото и стекало прямо на стол, на эти бумаги и, наверное, ещё немного и они бы вспыхнули.
Барристер откладывал один лист за другим, все вокруг торжественно молчали, глядя на изящные строчки и королевские вензеля, а сердце у Эрики выстукивало барабанную дробь. Ей казалось, что под кожей у неё прорастают огненные побеги, вьются по рукам, по телу, пробираются куда-то к сердцу, сжимая его в тиски, и оно от этого бьётся в агонии. И её жжёт изнутри, потому что от этого взгляда, которым смотрел на её Викфорд, ей не хватало воздуха, в комнате стало невыносимо душно и, Эрика чувствовала, что сейчас она просто потеряет сознание.
На последнем листе стояла размашистая подпись короля Раймунда. Дядя Тревор взял перо и поставил под ней свою подпись, а за ним следом дрожащей рукой расписалась и Эрика, едва не поставив на бумагу огромную кляксу. Барристер заверил оба документа, посыпал песком, долго дул, а затем один отдал Тревору, а второй аккуратно свернул и сложил в кофр для свитков.
— Ну вот, теперь можно приступить ко второй части, — произнёс он торжественно и спрятал очки в карман. — По закону Тавирры от лица Его Величества короля Раймунда, как законный барристер королевского дома, вопрошаю, согласна ли ты Эрика Нье'Лири стать женой…
Его слова долетали откуда-то издалека, и Эрика просто ответила «да» не вникая в их смысл, потому что надо было отвечать. И в ответ услышала такое же безразличное «да» милорда Адемара.
