Он обернулся и посмотрел прямо на Эрику, вырвав её из созерцаний рельефа его красивого тела и мыслей о способах убийства этого самого тела. Будто спиной почувствовал её взгляд, будто мысли её прочитал, и зачесав мокрые волосы здоровой рукой, хищно усмехнулся. По его телу стекали струи воды, и Эрика невольно охватила его взглядом. Она ведь охотница, и не могла не оценить красоту этого хищника, пусть даже и смертельного врага. Но это было лишь мгновенье, а потом она отпрянула от окна.
Вот же пёс!
Ей казалось, что ненависть её растёт с каждым мгновеньем. Она второй день бродила по замку, как тень, строя планы мести и вслушиваясь в то, о чём говорят псы. А они шептались о том, что она ведьма и стрела была отравленной, и что её следует сжечь на костре. И что если их командор умрёт, они так и сделают, потому что они люди вольные, воюют за золото, и королю на верность не присягали. А ещё, что они сожгут весь замок — всё это колдовское гнездо.
И последнее Эрику пугало больше всего. Так что с одной стороны, она даже немного обрадовалась, когда Викфорд Адемар всё-таки оказался жив, и псы перестали смотреть на неё, как на врага.
Он как-то убедил тётю Бригитту выделить ему комнату, наверное, снова с помощью кинжала, и расположился там с барристером. А ещё потребовал, чтобы ему принесли лохань и горячей воды. И Эрика фыркнула, слушая, как служанки на кухне греют воду, таскают её наверх и смеются:
— Тоже мне, принц нашёлся!
— Бережёт нежную кожу!
— Ах, надо же, его милость желают горячей воды!
— …и розового мыла…
— … и пуховых простыней…
— …и спинку потереть…
— …а я бы потёрла такую спинку!
— …да ты бы и не только спинку потёрла!
— … ну и дура!
Эрика даже разозлилась.
Вот же глупые курицы!
А когда Викфорд закончил с купанием за Эрикой тут же прислали служанку, которой велено было передать, что милорд Адемар ожидает её на аудиенцию.
— На аудиенцию?! Он может и королём себя уже вообразил? — фыркнула она, но, тем не менее, пошла.
В комнате пахло мылом и хвойной водой. Милорд Адемар уже переоделся и сейчас выглядел получше, чем, когда они прошлый раз разговаривали в холле об отравленной стреле. Он натянул свежую рубашку, и камзол, а раненая рука теперь покоилась на широкой перевязи. И сейчас он больше не был похож на кондотьера, а скорее на вельможу сопровождающего самого короля. Но мокрые волосы всё ещё напоминали Эрике о той картине, что она наблюдала утром у колоды с водой, и взгляд сам невольно задержался на распахнутом вороте его рубахи. Но тут же упёрся в фамильный брактет — серебряного волка в лунном круге и Эрику снова накрыло волной ненависти.
— Милорд желал аудиенции? — произнесла она насмешливо и спрятала руки за спиной, остановившись посреди комнаты.
Викфорд окинул её каким-то странным взглядом, словно до сих пор ещё не верил, что она — это и есть та самая наследница Янтарного трона и невеста короля. А Эрика и не старалась произвести впечатление, потому, так и пришла, в тех самых штанах, рубашке и куртке, в которых ходила на охоту, и даже специально не стала оттирать следы мха и грязи. Замухрышка, так замухрышка. Он же вроде целовать её собирался, ну так и пусть. Надо было и щёки сажей намазать.
И мысль о том, чтобы взять на помолвку с собой горсть навоза, пришла ей ненароком в голову, но потом она отбросила это ребячество и решила, что спесивого милорда должен ожидать более болезненный сюрприз.
Но его взгляд, в котором проскользнуло что-то похожее на презрительную жалость, задел её так сильно, что захотелось снова ощутить в руках лук и стрелу и услышать тихий звон тетивы.
— Найрэ Нье'Лири, — Викфорд сдержанно поклонился, — я хотел бы принести извинения за наше… не совсем удачное знакомство. Это было неожиданно, встретить вас здесь, и я был не вполне здоров…
Она не дала ему договорить.
— Вы так боитесь теперь лишиться головы за то, что назвали «балеритской замухрышкой» невесту самого короля? Да вы трус, милорд Адемар, вот уж не подумала бы! — прервала его Эрика и криво усмехнулась. — Выходит ваша отвага и бесстрашие, о которых так много болтают, оказались сильно преувеличены. Равно как и везение в бою. Как плечо? Больше не болит? Жаль!
— Я не знал кто вы, — вежливо ответил Викфорд, пропустив мимо ушей её сарказм, но Эрика видела, как напряглись у него скулы и глаза потемнели, — и я мало знаком с этой местностью и людьми, чтобы сразу понять, кто вы.
— А если бы я оказалась обычной «балеритской замухрышкой» вы бы и правда вздёрнули меня на воротах? — спросила Эрика проигнорировав его извинения. — Или отправили на костёр? Впрочем, можете не отвечать. От того, кто метил кинжалом в глаз беззащитной женщины, ожидать чего-то иного думаю не стоит.
— Кхм, — Викфорд кашлянул в кулак и опёрся пальцами о поверхность стола. — Вы же понимаете, что ваш наряд и… вообще всё… ввели меня в заблуждение. Может быть, нам стоит забыть это досадное недоразумение…
— Недоразумение? Жаль вы не сдохли в том лесу, милорд Адемар, но надеюсь, что не всё ещё потеряно…
— Вы так жаждете моей смерти? — спросил он прищурившись.
— И вашей, и всего вашего пёсьего Дома — предателей и трусов, лижущих ноги королю Раймунду.
Глаза Викфорда Адемара превратились в чёрные угли. Он обогнул стол, выйдя ей навстречу, и остановился в двух шагах. Заложил здоровую руку, за спину, повторив её позу, и произнёс уже без всякой почтительности в голосе:
— По-хорошему, значит, у нас не получится?
— По-хорошему? Смешно смотреть, как теперь, зная кто я, вы выкручиваетесь, как жалкий и подлый трус, пытаясь всё исправить!
— Вы путаете трусость с хорошими манерами, которые вам, похоже, совсем не присущи, — произнёс он медленно, голосом полным хорошо взнузданной злости, — и я даже подумать не мог, что у наследницы Янтарного трона спеси окажется больше, чем благоразумия. Не удивительно, что я не узнал вас сразу, ведь судя по манерам и наряду, у вас ещё и полное отсутствие вкуса, — он усмехнулся. — Может быть мои люди и не слишком далеки были от правды назвав тебя «замухрышкой»? И мне искренне жаль Его Величество, у которого, наряду с «недоумками» в моём лице, ещё и в жёнах окажется вздорная пигалица с грязными ногтями из какой-то дыры на краю мира.
От этой отповеди внутри у Эрики всё перевернулось. И она влепила милорду Адемару пощёчину с такой силой, что мокрые волосы упали ему на лицо, а голова мотнулась так, что казалось, она сейчас оторвётся. И на нижней губе у него выступила капля крови.
Эрика не собиралась этого делать, но ярость снова победила доводы рассудка. А следом накатила волна паники, потому что милорд Адемар медленно зачесал волосы назад и посмотрел на Эрику прищурившись.
