— Не бойся, — прошептал он, чуть улыбнувшись, провёл ладонями по её плечам, наклонился и поцеловал снова.
Едва коснулся губ и замер, вынуждая Лею ответить, и она потянулась ему навстречу, коснулась его губ робко, но тут же отпрянула. И хотя она была уже чуть смелее, но сама испугалась своей смелости, и прошептала:
— Простите… я… я не умею целоваться… Об этом… не пишут в книгах…
Он рассмеялся тихо, и обнял её сильно, крепко, по-настоящему, уже не боясь спугнуть. Поцеловал в лоб и прошептал, зарываясь лицом в её волосы:
— Я тебя научу.
Она с ума его сведёт!
Дитамар посмотрел поверх её головы на гаснущие в витраже отблески света и только сейчас увидел, как высоко взметнулись струи фонтана, и в последних лучах заходящего солнца над ними раскинулась радуга. И странное чувство умиротворения нахлынуло на него, как будто в этот момент, что-то новое появилось в его жизни и придало ей совсем иной смысл.
— Ой! — Лея отстранилась.
— Что?
— Роза… Я укололась вашей розой, — смущённо улыбнулась она.
Дитамар взял её руку и поднёс к губам палец, на котором выступила капелька крови, провёл языком, слизывая каплю и поцеловал место укола.
— Вот и всё, — ответил он с улыбкой. — Я тебя вылечил.
И ощутил ноздрями, как в воздухе пахнуло грозой, хотя небо было ясным и таким синим, какое бывает только осенью.
— А… Ваши руки, — произнесла Лея, пунцовая от смущения, и чуть отступила на шаг, — они у вас красные! Вы испачкались тем бутоном…
— И ваши тоже, — ответил Дитамар глядя, на её ладони. — Идёмте, отмоем нас в фонтане.
Солнце стремительно опустилось за деревья, и университетский сад погрузился в сумерки. Музыка смолкла, и наступившую тишину, разбавляло лишь журчание фонтана.
Лея опустила руки в воду, и Дитамар, присев рядом, сделал то же самое. Он смотрел, на то, как она нетерпеливо перебрасывает косу через плечо, на выбившуюся прядку волос, на то, как она оттирает пальцы, и подумал, что перед ним сейчас есть всё, что нужно для завершения ритуала! Вода, девушка, романтика и кулон у него на шее. А он сидит, как пень и пялится на завитки её волос!
Но потом Лея подняла на него взгляд и произнесла, вставая:
— Становится прохладно. Нам пора.
Он снял куртку и, набросив ей на плечи, снова притянул её к себе, сомкнув полы на груди.
— Не хочу тебя отпускать, — прошептал, прикасаясь лбом к её лбу.
— Не отпускай. Я тоже этого не хочу, — ответила она просто.
И это стало последней каплей. Она так открыта перед ним, так доверчива, что это хуже стрелы в сердце!
К демонам ритуалы! К демонам всё! Что он наделал!
Что! Он! Наделал!
Идиот!
Проклятье!
Без всякого ритуала, без всякой Белой ленты, он связал себя с ней путами, которые сильнее всяких ритуалов! Он должен был стать сильнее, а вместо этого, вот она — дыра в его груди! Вот она — его слабость, его уязвимость! И если кто узнает…
— Пообещай мне, Лея, — прошептал он, закрыв глаза и целуя её в висок.
— Что пообещать?
— Я не могу тебе всего объяснить… Сейчас не могу…
— О том, кто ты?
— Да. Просто, пообещай мне верить. И как только смогу, я всё расскажу тебе сам.
— Обещаю.
Глава 24. Кто такой милорд Брегат?
Последний луч солнца угас в витражном окне. В «Доме музыки» кто-то закрывал ставни, и виолы смолкли окончательно. Сумерки начали сгущаться, по аллеям растекалась прохлада и милорд Брегат, наконец, выпустил Лею из своих объятий. Она торопливо подобрала книгу и склянку, удерживая одной рукой его куртку на плечах, и чувствуя, как распадается очарование момента. На смену странному опьянению, что владело ей в этот вечер, начали приходить стыд и страх.
Сейчас, в полумраке, она очень остро ощутила, что перешла некую черту, сделала что-то запретное, что будет иметь последствия. И не могла понять что это. Лее казалось, что она только сейчас очнулась от какого-то безумно приятного глубоко сна и реальность навалилась резко, заставив щёки пылать и сердце колотиться в груди, от запоздало нахлынувших сожалений.
Её пугало то, что произошло. Что-то изменилось… и вокруг, и в ней самой. Стало душно. В груди не хватало воздуха, и она не могла понять, что происходит. Казалось, откуда-то изнутри поднимается волна, заполняет её новой силой, растягивая лёгкие, распирая рёбра так, что она даже вдохнуть не может. В голове шумело, покалывало в пальцах, и она стала слышать какие-то иные звуки и запахи: токи воды под гранитным полом галереи, собирающуюся над морем грозу…
А ещё опасность…
Ощущение того, что она идёт в тумане по невидимому обрыву, нащупывая ногами тонкую кромку земли. Стоит чуть оступиться и она полетит в пропасть. И это ощущение было столь явственным, что страх зазмеился по позвоночнику холодом. Но больше всего пугало то, что это ощущение опасности исходило от милорда Брегата. Этот туман исходил от милорда Брегата. И способность чувствовать это, появилась только что и никак не хотела отпускать. Как будто у неё появился третий глаз, который видит сны в тот самый момент, пока она бодрствует…
— Нам нужно идти, — произнесла Лея, стараясь не смотреть на своего спутника, и торопливо направилась к дорожке.
Они вошли под своды галереи, и здесь совсем уже стемнело. Ночной сторож зажёг фонарь только в дальнем конце, на лестнице, и Лея ускорила шаг. Она шла быстро, прижимая к груди книгу и склянку. Искоса взглянула на милорда Брегата и впервые подумала о том, что она ведь совсем ничего о нём не знает! Но она целовалась с ним! Милосердные Боги! Что на неё нашло? Что за дурман у неё в голове? Почему мир кружится от его прикосновений, и от его голоса она совсем теряет силу воли? И почему ей сейчас так страшно?
Теперь, когда он к ней не прикасался, всё уже выглядело совсем по-другому: на улице сумрак и она идёт по тёмной галерее с мужчиной, которого видела дважды в жизни, но с которым только что беззастенчиво целовалась на лужайке где их мог видеть… да кто угодно! Ей следовало бы порасспросить о нём капитана Абалейна… Милосердные Боги, почему она была так безрассудна?! Она ведь не была такой…
Что она наделала?!
Она ещё ускорила шаг, на что милорд Брегат произнёс, как ей показалось, с какой-то усмешкой в голосе:
— Не нужно сожалеть, миледи Каталея. Не бойтесь, я вас не трону. И рядом со мной, уж поверьте, вас тем более никто не тронет. Мы можем не бежать, как на пожар.
Ей стало страшно от того, что он так легко прочитал её мысли, и стыдно за свой опрометчивый поступок и страх. Лея, чуть сбавила шаг и ответила:
— Я вовсе не боюсь, милорд Брегат. Но Рут, наверное, с ума сходит! Она и так не очень к вам благоволит и мне бы не хотелось, чтобы она подумала что-то дурное.
