— Может ли подсудимая уплатить пятнадцать ланей ущерба? — наконец, произнес он, закончив с сапогом. — Или, может быть, кто-то хочет уплатить ущерб за подсудимую?
Никто платить не собирался. Подсудимая оказалась сиротой.
Девчушка, возраст которой трудно было определить, грязная и такая тощая, что острые ключицы казалось, прорвут старую вытертую рубаху. Стояла босиком, насупившись, глядя на толпу исподлобья, но не было страха и сожаления в этом взгляде. Только огонь.
Наверное, этот взгляд и заставил Магнуса остановить лошадь. Когда-то давно и он был здесь же, в Рокне, на этой площади, и был такой же палач в красном платке, и судья, уныло читающий приговор. И такой же упрямый его взгляд.
Без сожаления.
О чем сожалеть? Украденный сыр он уже успел съесть, и вытащить его из живота судье было не под силу. А пять плетей? Да Дуарх с ними, что такое пять плетей? Шкура-то на спине крепкая, выдержит, не первый раз. А голод, он ведь страшнее любых плетей.
Только тогда судья в Рокне был не так лют, как нынешний. Старый подагрик Реймас содержал на свое жалованье целый выводок детей, внуков и племянников, и больше семи плетей маленьким уличным бродяжкам не давал, а уж отсечь пальцы!.. Такого Магнус не помнил. Эта кара только для взрослых воров. Но, видимо, что-то поменялось за те годы, что прошли с момента, как он сам стоял на этой площади.
Да и что такого украла эта девчонка? Пятнадцать ланей — большая сумма.
— Ну, раз желающих нет, — судья прокашлялся и, взглянув на небо, быстро зачитал приговор.
За помостом стояло еще человек десять подсудимых, таких же мелких оборванцев и воров, а небо к югу заволакивало тучами, и в душном мареве полудня отчетливо чувствовалась приближающаяся гроза. Палач хлопнул девчонку по плечу, подталкивая к колоде...
— Именем Ирдиона! — произнес Магнус громко, поднимая вверх левую руку, и, чуть тронув лошадь пятками, подъехал вплотную к помосту.
Судья посмотрел недоверчиво, но Магнус двумя пальцами достал висевшую на цепочке печать.
— Именем Ирдиона я забираю вашу подсудимую и ещё вон тех двоих в служение Ордену, — он высыпал на ладонь писцу горсть монет. — Надеюсь, этого хватит для уплаты ущерба?
Судья кивнул.
Магнус забрал её, и Колючку с Чижом с собой.
Почему она помнила это? Орден забирает память у всех, кто приносит клятву. И все послушники помнят свою жизнь с момента, когда Кмирр — Старший настоятель над послушниками, в большом зале храма обливает их головы водой, окуривает благовониями и благословляет на службу.
Но Кэтриона помнила и площадь, и судью, и Магнуса, и Чижа с Колючкой. Если бы у неё была хоть одна вещь из той, предыдущей жизни, она бы вспомнила всё. Она же теперь шейда — Сумрачная жрица. И нет для неё такого прошлого, которое нельзя увидеть.
Кроме своего собственного.
Только вот вещей не было. По указанию Кмирра всех послушников раздевали догола, и Адда заставляла их тщательно мыться в своих тёплых подземных пещерах, пахнущих серой и железом. А все их вещи один из послушников сжигал на берегу моря.
Все они теперь братья и сестры. И нет у них других родных и друзей.
Но Кэтриона помнила своих настоящих друзей — Чижа и Колючку. Как она пряталась с ними под мостом от дождя или караулила,, пока они лазили в рыбацкие лодки воровать корзины с морским гребешком, как делили по-братски украденную в лавке сладкую праздничную булку...
Чиж и Колючка не прожили и года. Их забрала лестница в триста пятьдесят восемь ступеней.
А Магнус...
Он научил её всему, и она до сих пор ещё жива. И пальцы на руке у неё целы. Магнус, он ей как отец, если отец вообще был у неё в той жизни, которой она не помнила.
И именно он научил её этому - лгать нужно так, чтобы в словах не было лжи...
Она вздохнула и произнесла:
— Однажды... я стояла на площади в Рокне, в Нижнем городе, и судья назначил мне двадцать плетей... за воровство... потому что у меня не было денег возместить ущерб. Но один... весьма влиятельный господин, заплатил мой долг городу и забрал меня к себе... Воспитал и научил всему. И теперь я... та... кто я есть.
И в её словах не было лжи...
— Этот господин — Зефери Текла? Поэтому ты служишь ему? — спросил Рикард, вытаскивая грудинку из огня.
— Какая разница? Лучше скажи, откуда ты родом?
— Не думаю, что это важно.
— Ты тоже не похож на убийцу из тёмных переулков или вора, и у тебя тоже изящная правильная речь, ты хорошо танцуешь и сражаешься, и моё «слишком» в той же мере относится и к тебе, — ответила Кэтриона, — кто же ты такой Рикард — князь с золотыми приисками?
Он рассмеялся, плеснул ей вина, подал деревянную тарелку с едой и ответил, подражая её рассказу:
— Однажды я сидел в храме, брошенный всеми и гонимый, без денег и друзей, не зная, что мне делать дальше со своей жизнью... и одна... весьма влиятельная госпожа дала мне шанс стать другим человеком. И я воспользовался им сполна. Так что теперь я тот, кто я есть!
— И кто-то ещё упрекал меня во лжи! — рассмеялась Кэтриона.
— Всё это - чистая правда, — он приложил руку к сердцу.
— Какое твоё второе имя, Рикард?
— Зачем тебе?
— Если я вдруг захочу найти тебя в Рокне...
Его глаза вдруг стали тёмными и взгляд тяжёлым, цепким, обжигающим, но губы улыбнулись криво и он спросил с усмешкой:
— А ты захочешь меня найти? Зачем? Снова украсть мою лошадь или огреть сковородкой?
— Зачем же! Может я решу снова тебя нанять...
— Ну если так то… Рикард... Адаланс из Таврачьего квартала.
Рикард Адаланс... Рикард Адаланс ... Она где-то слышала это имя. И оно точно было ей знакомо...
— А какое у тебя второе имя?
— Зачем тебе? Напасть на меня ночью и попытаться задушить? — рассмеялась Кэтриона.
— Ну, вдруг, мне понадобится какое-нибудь приворотное зелье... из надежных рук, — он подмигнул ей.
— Кэтриона Тессора.
— И, если я захочу тебя нанять, мне искать тебя у князя Текла? — спросил Рикард, глядя внимательно ей в лицо.
— Возможно...
— Ты чувствуешь опасность, ведь так?
— А у тебя нос, как у рыси.
— Твои духи, что это за запах?
— Не знаю. Просто... он мне нравится. Всегда нравился этот запах. Почему ты спрашиваешь?
