— Хочу.
— Я могу это узнать.
— Но как?
— Мои вещи, они же у тебя?
— Да, — Рикард кивнул на седельные сумки, лежавшие в углу.
— А печать?
— Не волнуйся, радость моя, зная твой бурный нрав и острую саблю, я спрятал её в очень надежном месте.
Кэтриона улыбнулась. И пусть. Не нужно думать об этом сейчас. Этот день полностью принадлежит им.
Она хотела продлить это безмятежное утро и снова отодвинула мысль о Магнусе и печати. О том, что печать всё же нужно вернуть на место и закрыть Врата навсегда. А после этого она больше ничего не будет должна Ордену.
Но, она решит это позже. Не сейчас.
Они ещё поговорят о будущем. О королеве и Ордене. О том, кто кому служит и что им теперь со всем этим делать. А сейчас пришло время разобраться с прошлым.
После завтрака Кэтриона взяла сумки и, застелив покрывалом кровать, вытряхнула из них всё. Отложила в сторону то, что могло пригодиться.
Шкатулка, деревянная лошадь Рикарда, нож для бумаг из дома Текла, медальон Крэда и его бумаги. Вещи, в которых могла остаться нужна я ей память.
— Можешь дать мне твой перстень и медальон?
Рикард достал их из потайного кармана на ремне и положил на покрывало, а сам сел рядом, внимательно наблюдая за тем, что делает Кэтриона.
С чего начать?
С медальона Крэда.
Сейчас у неё достаточно сил, чтобы его взломать, а главное — она знает, что и где искать. И не нужно перебирать тысячи осколков памяти, оставаясь в Дэйе надолго — ведь Крэд все это время носил медальон при себе, и тот хранил множество дней воспоминаний. Единственное, чего не будет в этом медальоне — лица его убийц, Рошер об этом позаботился. Вот почему в прошлый раз она не смогла их разглядеть. Но теперь всё это было уже не важно.
— А я смогу это увидеть? — спросил Рикард.
— Ты хочешь видеть то, что вижу я? — спросила Кэтриона удивлённо.
— Да.
— Это может быть... очень больно, — произнесла она тихо, — ты можешь увидеть их снова... тех, кого любил... пережить всё ещё раз...
Глаза Рикарда потемнели, но он покачал головой и произнес:
— Помнишь, я говорил тебе про собаку, кусающую себя за хвост? Я хочу навсегда разорвать этот круг. Хочу узнать всё и, наконец, поставить на этом точку, чтобы жить дальше.
— Хорошо. Когда я найду то, что ищу, я возьму тебя за руку, и ты это увидишь. Но до этого момента не касайся меня, потому что тебе небезопасно бывать в Дэйе.
Она положила на ладонь медальон аладира и накрыла его другой рукой.
Рикард не знает о том, что Крэд однажды уже сжег дом этой девочки в Рокне. Но потом он нашел её снова, на этот раз в Талассе. А значит, нужно вернуться и узнать, как он нашел её в самый первый раз.
Серая трава колышется не от ветра. В Дэйе ветра нет. В Дэйе, как всегда, сумрачно и тихо, с неба падают хлопья, похожие на снег — воспоминания... И Кэтриона снова летит маленькой чёрной птичкой над призрачными полями...
— Как ты узнал о ней, Крэд? О девочке, танцующей вайху? — шепчет Кэтриона, и Дэйя откликается на её вопрос.
Сквозь траву проступает море, башни и шпили Рокны, каналы и мосты, мощенные булыжником улицы Верхнего города, стриженые заборы зажиточных кварталов и разукрашенные окна богатых лавок. Таверна с вывеской в виде корзины, полной пряников и булок. Внутри чисто, пахнет выпечкой и в печи пылает огонь...
Двое мужчин у окна. Кэтриона видит их лица отчетливо.
И её сердце обрывается в приступе боли...
Это Крэд и Бертран.
Где-то там, в реальности, она нащупывает руку Рикарда и сжимает его пальцы.
— Зачем ты искал меня, Бертран? — Крэд сосредоточенно ест похлебку, почти не глядя на собеседника.
— Мне нужно спросить кое о чем, ты, наверняка, про такое слышал...
Бертран ничего не ест. Он мнет в руках перчатки и разглядывает в окно, как хозяйка таверны заботливо поливает герань и метет крыльцо.
— О чём?
— Дай слово, что о нашем разговоре никто не узнает?
Крэд смотрит исподлобья, трет нос, а потом прикладывает кулак к правому плечу и говорит:
— Даю слово Ирдиона.
— Что ты знаешь об «огненном танце»?
Ложка Крэда замирает над тарелкой.
— О вайхе? А с какой стати ты интересуешься этим? — спрашивает он осторожно.
— Просто любопытно.
— Тогда я ничего не знаю. Но если объяснишь, зачем тебе вся эта айяаррская премудрость, я объясню, что о ней знаю, — и он, отламывая кусок хлеба, внимательно следит за тем, как хмурится лоб Бертрана.
— Если представить, что где-то есть человек, который умеет её танцевать... Что это такое вообще? И то, что он дает другим — это безопасно? И как долго можно это использовать?
Крэд вымакивает хлебом остатки похлебки, отодвигает пустую тарелку и смотрит, чуть склонив голову, а потом говорит, не сводя с Бертрана глаз:
— Вайху, если ты говоришь о ней, может танцевать только носитель Источника. Тот, чей Источник ещё не пробудился. Как бутон розы, он тоже пахнет и по нему виден цвет, но это ещё не цветок. В нем есть сила, но этой силы пока только капли, но даже те, кому они достаются — могут питаться ей.
Крэд замолкает, ждет и, сплетя пальцы, смотрит на Бертрана.
Тот теребит перстень с сапфиром, и по его лицу видно, что он борется с желанием узнать и страхом сказать лишнего.
— А потом?
— Что «потом»?
— Если Источник пробудится, что будет дальше?
— Чтобы такой Источник пробудился нужен... а зачем тебе это? Ты что, нашел такого человека? Кто умеет танцевать вайху? Ты же знаешь, что сразу же обязан доложить об этом в Орден. А я как раз перед тобой.
— Нет, нет! Я просто слышал о таком и хотел узнать, правда ли это.
— Это всё, что ты хотел узнать? — спрашивает Крэд.
— Так что нужно, чтобы Источник пробудился?
— Ну... есть несколько способов. Соединить с родственной стихией, как делают айяарры, принести в жертву одному из Зверей, как делают в Ашумане, ну и ещё есть способы, Зеленая звезда, например, а тебе-то это зачем?
Бертран, пропуская его вопрос, задает свой:
— А что значит «соединить с родственной стихией»?
