— А круто мы их, да?
Она, конечно же, понимала, что своим вмешательством спасла ситуацию.
— Объявляю благодарность, — улыбнулся Егор.
Роза снова помолчала, потом обратилась к Наташе:
— Что у вас там за переполох?
— Родиона хотят убить, — вздохнула та.
— Нет здесь Родиона, в тебя стреляли.
— Стреляли в меня, — сказал Егор. — Меня — убить, Наташу — похитить.
Он мысленно прокручивал ход боя. Автоматчики не лезли на рожон, вели себя осторожно. Еще и жареным толком не запахло, а они уже смылись. Возможно, знали, что с Егором связываться опасно.
— Похитить, — кивнула Наташа.
— Кто тебя на этот раз хочет?
— Дело не в этом, дело в деньгах.
— И много денег?
— Не знаю… В том то и дело, что я не знаю…
— И даже не догадываешься?
— У тебя нога не болит? — перебил ее Егор.
— Нет, — покосилась на него Роза.
— А язык?
— Да нет… Просто интересно, я тебя спасаю, а кое-кто мужа больного бросил.
— Что?! — встрепенулась Наташа.
— Как там твой Родион?
— Егор, отвези меня, пожалуйста, обратно!
— Исключено!
— Но мне действительно нужно к Родиону!
Егор показал Розе кулак и прибавил газу. В Москву Наташе возвращаться опасно, и она сама это прекрасно понимала. А Розе надо бы прикусить язык.
Одно событие — случайность, два — закономерность. Две попытки похищения за один день — это чересчур.
Наташа ничуть не сомневалась в том, что ей нужно спасаться бегством. И все равно она чувствовала себя предателем. А тут еще Роза с ее острым языком.
Машина тряслась по ухабам лесной дороги. За окнами тьма-тьмущая, свет фар, казалось, растворялся в ней, как спирт в воде. А мысли о спиртном не давали покоя. Наташа столько всего пережила, ей просто необходимо было снять стресс. Она чуть с ума не сошла, когда над головой свистели пули. Какой-то дом, куча щебня, на руках истерично плачет Олежек. И похитители могли появиться в любой момент… А если Наташу хотели убить?..
— Мы не заблудились? — спросила Роза.
— Нет, — сказал Егор.
Его уверенность успокаивала.
— Завтра могли бы с утра.
— Утром нас ждала кукушка, если ты не помнишь.
— Ку-ку, ку-ку… Сколько я прокукую, пока ты плутаешь, столько и проживем, — как-то не очень весело засмеялась Роза.
И в этот момент машина остановилась.
— Приехали!
Наташа глянула за окно, но увидела только черную стену, выстроенную из темноты.
— Ты это нарочно? — возмутилась Роза.
— Это не я, это дорога, — усмехнулся Егор.
— Из-за твоей дороги мы нисколько не проживем!
— Я сейчас! — Он вышел из машины, промелькнул в свете фар и скрылся в темноте.
— Егор тебя любит, — сказала Роза. — А вот я тебя нет… Надеюсь, это взаимно.
— Не знаю, — пожала плечами Наташа.
Розу она не любила, но и враждовать с ней не хотела. И без нее столько всего навалилось, хоть на луну вой.
— Егора я тебе не отдам, — тряхнула головой Роза.
— Я и не претендую.
— Ага! Чего ж тогда с ним поехала?
— Ты же сама видишь, что происходит.
— И что? У Родика — служба безопасности.
— Родион в тяжелом состоянии. И его служба тоже.
Появился Егор, сел за руль, проехал немного, свернул. Ветки застучали по кузову, по стеклам, но его это ничуть не смущало. Все равно, будут царапины на краске или нет. Это Родион переживал за каждый скол на машине. И за брошенный «Мерседес» будет переживать, когда очнется.
Но не очнулся. Наташа звонила Качалину, и про нападение сказала, и про «Мерседес». Машину заберут, а Наташу будут искать. Но найдут ли? Похоже, Родион завез ее в дремучую глушь.
Машина выехала на открытую местность, деревья не заглушали робкий лунный свет, просачивающийся сквозь облака и отражающийся от снежного наста. Наташа увидела забор, открытую створку ворот, мимо которой проезжала машина. Затем разглядела в темноте небольшой домик с длинной кирпичной трубой на крыше. Таких длинных труб на обычных избах она не видела. Уж не крематорий ли это?
— В машине тепло, в доме холодно, — сказал Егор. — Выбирайте сами.
— Куда мне выбирать? У меня нога! — напомнила Роза.
— Тогда сиди.
Он вышел из машины, зашел в дом и вернулся с лопатой в руках. Ему хватило двух минут, чтобы расчистить путь от машины к дому, после чего он снова вернулся в дом. В окошке замерцал огонек, то ли свечу он зажег, то ли керосинку.
— Здесь будешь жить, — с начальственным видом изрекла Роза.
— Пойду посмотрю, — кивнула Наташа, не желая оставаться с ней наедине.
Олежек спал у нее на руках, но проснулся, когда она выходила из машины. Оглянулся, зевнул, прижался к ней и затих. Наташа вздохнула, вспомнив, с чего начался этот день. Если бы ее похитили возле больницы, могла бы она сейчас быть с сыном? А там, возле недостроенного дома ее и вовсе могли убить. И Олежку тоже. Причем страница этой страшной истории не закрыта.
Дом деревянный, незатейливый. Обычный сруб из плохо отесанных бревен, поставленный прямо на землю. К дому вела мощенная доской дорожка. Доски толстые, под ногами не пружинили. И крыльцо такое же основательное.
В дом Наташа заходить не спешила. Холодно, да, но так надоело ехать в машине по тряским дорогам, хотелось немного погулять, подышать свежим воздухом.
Она повернула назад и, заметив еще одно строение — длинное, приземистое, — поняла, что это баня и сарай в одном флаконе. Здание примыкало к высокому забору, это был самый настоящий частокол.
Егор не расчищал путь к бане, но Наташа и не нуждалась в этом. Сапоги у нее теплые, а идти совсем немного. В бане было холодно, но при этом пахло горячими камнями, свежей сосновой смолой и запаренным веником. Егор говорил, что поставил эту заимку на всякий пожарный случай. Интересно, с кем он в этой баньке тушил пожары? С Розой — да, а еще с кем?..
Предбанник небольшой, тесный, но здесь есть скамья, крохотный столик, на котором хорошо бы смотрелась бутылка коньяка. Наташа с удовольствием бы выпила… А потом спать. Просто спать…
Она вышла из баньки, направилась к дому. Из трубы пока еще робко поднимался дымок, но уже запахло березовыми дровами. Где-то за домом вдруг заработал мотор, в окнах дома тут же загорелся свет, и ее это приятно удивило. Электрогенератор им точно не помешает, хоть телевизор можно будет посмотреть.
