Алоисиус женился совсем молодым, причем весьма удачно, и наполнил фамильное поместье в Кенте детскими голосами.
Конечно, воспитывала детей леди Мартиндейл, зато сам маркиз взял на себя ответственность за их здоровье и образование. Только через год после смерти Эндрю он перестал выжидающе поглядывать на живот Изабел, словно гадая, как кто-то, в чьих жилах течет одна с ним кровь, мог так опозориться, не предприняв необходимых шагов, чтобы продолжить род. Замужество, дети, вдовство. Как легкомысленно со стороны Изабел пропустить вторую стадию!
Он уселся на скамью рядом с ней, предварительно позаботившись о том, чтобы не помять фрак.
– Изабел, я слышал, что ты собираешься купить собственный дом. Это ведь не так?
Сплетни. Единственная вещь в мире, которая бежит быстрее лошади.
– У меня уже есть собственный дом. И мое письмо вроде бы еще не могло дойти до тебя, поскольку я послала его только вчера.
– Какое письмо?
– Ты не получал моего письма? Откуда же знаешь о моих планах?
– Я в Лондоне со вчерашнего дня, по делам отца. Остановился, разумеется, в Гринфилд-Хаусе, поэтому ты и не знала о моем приезде. Прошлой ночью встретил в клубе Ардмора, и он сказал, что послал тебя по следу агента по продаже домов.
Она перебрала в памяти сказанное и нашла слова, оставившие неприятное чувство.
– Если бы не это, ты бы не приехал ко мне?
Хоть она и рассказывала Каллуму об их отчуждении в шутливой форме, осознание правды отозвалось болью.
Мартин пожал плечами:
– Я же сказал, что приехал по делам, а до этого был очень занят.
Нужно отдать ему должное: в глаза ей он не смотрел.
– Все, что сказал герцог, правда! – отрезала Изабел. – Это дом Морроу, а я хочу иметь собственный.
– Для женщины это крайне необычное желание, – с сомнением протянул Алоисиус. – Но, полагаю, в этом нет ничего плохого, если район респектабельный.
– Я вчера смотрела дом на Рассел-сквер.
Мартин явно удовлетворился ответом:
– Превосходный выбор.
– Но я решила, что он мне не подходит, поэтому посмотрела квартиру над лавкой в Чипсайде.
Мартин изумленно раскрыл рот:
– Шутишь…
Она ткнула брата в бок, наслаждаясь его непривычной растерянностью:
– Конечно. Агент предложил поехать туда, но я отказалась: квартира подходит мне не больше особняка.
– Счастлив это слышать.
В его голосе действительно ощущалось облегчение, словно он только сейчас узнал, что сестре удалось спастись из пасти разъяренного льва.
– Я избалована, – рассмеялась Изабел. – Хочу уютный дом, но не стоит бояться, что выберу что-то неподходящее.
Алоисиус предпринял еще одну попытку:
– Здесь некому о тебе позаботиться, вот я и волнуюсь.
«Каллум Дженкс сказал, что позаботится обо мне». Эта мысль вызвала улыбку, и она поспешила спрятать ее.
– Спасибо тебе, Мартин, и прости: у меня нет больше времени. Мы с Люси договорились о встрече с Селиной Годвин. Разве это не превосходная компания для твоей сестры?
Брат заморгал, не зная, что ответить.
– Распоряжайся слугами как тебе будет угодно, а если хочешь, пойдем с нами: лорд Нортбрук тоже идет, так что можете поговорить о своих мужских делах.
– Он что, ухаживает за Люси? – заинтересовался сообщением сестры Мартин.
Обычно он не одобрял Люси, не имевшей ни родословной, ни состояния, но интерес наследника герцога исправит эти недостатки.
– Нет, Джордж пока не ищет жену, но надеюсь, что Бринли подружится с собаками его отца.
– Изабел, ты стала такой странной: вдовство плохо на тебя действует. И что это на тебе надето?
Она оглядела себя:
– Платье для прогулок.
– Я имею в виду твою ротонду.
– Как уже было упомянуто, я собираюсь на прогулку.
– Она голубая.
– Совершенно верно.
Цвет был приглушенный и скорее годился для вечера, но все же ротонда действительно была голубой.
– Ты все-таки в трауре!
Неужели ее обидело его нежелание навестить ее? Ха! Раздраженная, Изабел встала, вынудив Мартина вскочить, чтобы не показаться невежливым.
– Брат, дорогой, Морроу умер больше полутора лет назад, а пока был жив, ты терпеть его не мог. С твоей стороны крайне нелюбезно теперь укорять меня за то, что я накинула голубую ротонду поверх серого платья.
– Изабел! – прошептал Алоисиус потрясенно.
– Мар-тин-дейл, – произнесла она, выделяя каждый слог ударом ладони по крышке фортепиано. – Запомни: больше я не намерена выслушивать фальшивые заявления о беспокойстве за меня.
– Но я действительно беспокоюсь! Ты совершенно забыла о приличиях!
Она вытерла гладкую поверхность крышки.
– Я богатая вдова, так что соблюдать этикет для меня необязательно.
– Ты дочь маркиза! Мне стыдно за тебя!
– О, Мартин, не переживай так: у тебя наверняка есть чего стыдиться, кроме такой мелочи, как услышанная тобой правда.
– Ты просто не в себе. Скорбь помутила тебе мозги. – Он оглядел ее одежду и нахмурился: – И ты должна не диктовать моду, а ей следовать, чтобы не привлекать к себе ненужного внимания.
Братец, как всегда, был чопорен: ни дать ни взять старая дева!
– Скорее наоборот – мой ум сейчас острее, чем когда бы то ни было. А что такое «ненужное внимание»?
– Любое внимание.
– Я так и думала, – покачала головой Изабел. – Мартин, я взрослая женщина, и больше не стану ничьей тенью.
И все это из-за темно-голубой ротонды! Какое печальное маленькое восстание, притом совершенно ненамеренное. Но она надела ротонду не для того, чтобы вступить в перепалку с братом. Теперь он заставил ее задаться вопросом, какого рода внимание ей понравится и какой моде нужно следовать.
Она так глубоко погрузилась в свои мысли, что лишь краем уха услышала его слова:
– Наша мать никогда бы…
Он осекся и сжал губы.
– Что? – вырвалось у нее.
Кажется, она была чересчур резка, поэтому спросила еще раз, уже мягче:
– Чего бы никогда не сказала или не подумала наша мать? Не знаю, Мартин. Честно, не знаю.
Услышав ее интонацию, он смягчился, как воск, размятый теплыми руками.
– Бедная малышка. Ты никогда ее не знала, а я прожил с матерью двенадцать лет.
«Бедная малышка»? Ну и ну!
