– Так ужасно быть ни в чем не уверенной, – согласилась Люси. – Но мужчинам в обществе не нужны жены, которые чем-то полезны. Сын леди Тисдейл занимается политикой, а сын миссис Родерик все время охотится. Они не хотят, чтобы их жены были чем-то полезны.
– Но хорошенькое личико с годами выцветает, а острый ум не тупится. Хотя, пока я была хорошенькой и милой, это было все, чего ожидал от меня Эндрю.
Люси подтянула колени к подбородку и обхватила руками:
– В таком случае почему вам не все равно?
Изабел закатила глаза:
– Брр… не могу представить, что проведу свою жизнь всего лишь хорошенькой и милой.
– И все же вы ничего не можете с этим поделать, – рассмеялась Люси.
– Дорогая моя, мне следовало бы давать тебе больше карманных денег.
– Вы даете мне больше, чем я могу пожелать.
Люси свела брови:
– Мне бы тоже хотелось больше узнать об искусстве. Как по-вашему, я могу выучиться настолько, чтобы когда-нибудь преподавать? Если, конечно, не выйду замуж?
Истинный смысл последнего вопроса был ясен: «Что, если никто не захочет жениться на мне?»
– Думаю, ты вполне могла бы выйти замуж. Вернее, можешь.
«Я позабочусь о тебе».
– И если хочешь давать частные уроки, нужно поискать дом с просторной студией. Или ты могла бы преподавать в школе для девочек.
– Слишком много народу, – возразила Люси и, вытянув ноги, выпрямилась. – Думаю… мне бы хотелось выйти замуж. За хорошего человека.
– Я бы и не искала для тебя какого-то другого.
Говоря это, Изабел не могла смотреть на Люси. Личная жизнь мужа и жены – тайна за семью замками, и она очень надеялась, что подопечная ничего не знает о подробностях ее замужества. Эндрю Морроу – кузен Люси, а о мертвых не говорят плохо и даже не думают.
Из-за поворота лестницы со звонким лаем выскочил Бринли, виляя хвостом. За ним тянулся поводок.
– Бринли! – воскликнула Люси, вскакивая. Пес добежал до верхней площадки и помчался было дальше, но она успела схватить конец поводка. Бигль немедленно остановился, дрожа от восторга, и опять затявкал.
– Ах ты, чертенок! – покачала головой Изабел. – Заставил мистера Нэша побегать! Пора нам спуститься и успокоить беднягу.
Люси крепко сжала поводок, и они торжественно спустились на первый этаж. У подножия лестницы их ожидал растрепанный, громко пыхтевший мистер Нэш.
– Малыш, – попытался он улыбнуться, – удрал от меня. Никогда не видел… чтобы такое маленькое животное… так быстро бегало.
– Он метис, наполовину чистокровка. – Изабел с жалостью улыбнулась, словно это о чем-то говорило. – Не стоит винить себя, мистер Нэш, но это место вряд ли ему подойдет, да и нам, думаю, тоже.
Краска бросилась Нэшу в лицо:
– Леди Изабел! Я настоятельно прошу вас хорошенько подумать.
Она постучала себя пальцем по подбородку.
– Нет, мое решение неизменно. Боюсь, мы зря потратили ваше время. Очень жаль. Две женщины, знаете ли… делаем все, что можем.
– Разве вы не хотите сами вести хозяйство?
Изабел наконец надоело притворяться глупышкой, и она объявила, вскинув подбородок:
– У меня уже есть собственный дом и хозяйство. Просто хотела купить что-то поменьше.
– Понимаю, это для вас слишком дорого. – Нэш просто излучал сочувствие. – Я мог бы показать вам квартиру в Чипсайде, над лавкой драпировщика. Крайне респектабельный район.
– Бросьте, мистер Нэш. Я, конечно, не располагаю доходами принца-регента, но мне вовсе ни к чему жить в квартире: предпочитаю дом.
Он пригладил волосы, потихоньку обретая равновесие.
– Но если хотите сэкономить, квартира для вас – прекрасный выход. Плата достаточно разумна, и вдова, которая живет на чердаке, согласна готовить и убирать.
– У меня нет финансовых затруднений, – отрезала Изабел. – Я хочу переехать, потому что мой муж умер в том доме, где я сейчас живу.
Люси смущенно потупилась. Впрочем, она часто смущалась.
Изабел понимала, что эта причина вполне удовлетворит Нэша. Пусть считает ее сентиментальной и трусливой, хотя, по правде сказать, до смерти Эндрю Изабел редко входила в его спальню и сейчас не имела причин бояться. Физические свидетельства его смерти давно исчезли.
Нет, ее беспокоили физические свидетельства его жизни: вычурный хрупкий антиквариат, с которым приходилось обращаться крайне осторожно, шелка, которых нельзя было касаться, картины, превратившие дом в художественную галерею, куратором которой был тот, чьи вкусы в корне отличались от вкусов Изабел.
– Понимаю, – ответил Нэш с жалостью, граничившей со снисходительностью. – Я извещу вас, если в продаже появится что-то подходящее.
Они расстались на крыльце. Женщины сели в экипаж. Нэш снова запер дверь. Бринли подошел к дверце кареты, сел на задние лапы и скорбно уставился на них.
– Прыгай! – велела Люси, похлопав по сиденью экипажа. – Пойдем, мальчик!
Длинный язык Бринли болтался как тряпочка. Пес подпрыгнул на месте и улегся на спину, раскинув лапы. При этом он выглядел так, словно его выгладили утюгом.
– О, теперь ты тихий, – укоризненно пробормотала Изабел и, устроившись на сиденье, попросила грума подать ей собачку.
Когда гнедые пустились галопом, а Бринли сонным комочком свернулся у ног женщин, Люси обратилась к Изабел:
– Он не лает. Даже не прыгает. Неужели мы нашли способ его дрессировать?
– Он просто очень устал: ведь полдня носился сломя голову, – засмеялась Изабел. – Может, и нашли.
Правда, это не помогло ей решить, что делать с собаками герцога Ардмора, и дом подходящий она не нашла. Но по крайней мере день не прошел даром, хотя времени до выполнения задуманного почти не оставалось.
Глава 9
В пятницу, в половине седьмого Каллум открыл дверь бакалеи «Дженкс и сыновья». Мать поздоровалась с ним, даже не подняв глаз от расходной книги.
– Привет, Каллум, – бросила Давина Дженкс, обмакивая перо в чернила, добавила цифру к итогу, после чего пожелала доброго вечера хорошо одетому слуге, который только что выбрал все необходимое и попросил записать на счет того дома, где служил. – Как поживаешь, сын?
За все годы жизни в Англии она так и не отказалась от привычного шотландского приветствия и не смогла отделаться от мягкого шотландского акцента.
– Я в полном порядке, ма. И по-прежнему человек привычки, если ты угадываешь, что это я, не подняв головы.
Каллум покорно подошел к массивному прилавку и перегнулся, чтобы обнять свою миниатюрную матушку.
