Изабел сразу поняла, что дом не купит, и высказалась, заглушая цоканье когтей Бринли по мрамору:
– Прелестно, но не уверена, что мне это подходит.
Она взяла с собой собаку назло Нэшу, но дом покупать не собирается.
– Я так понял, вы хотите иметь соседей из светского общества.
Нэш склонил голову набок и уставился на нее похожими на пуговицы глазками.
Изабел отдала Люси поводок Бринли.
– Скорее из порядочного общества. Я не говорю, что жажду иметь соседом Анджелеса, но готова уехать из Мейфэра.
– Ну конечно, вы хотите остаться в Мейфэре, – отмахнулся Нэш. – Посмотрите лучше в открытую дверь. Думаю, вы будете довольны размерами этой гостиной. Я говорю «этой», потому что их несколько и все очень элегантны. Пойдемте же! Не отставайте! Вы должны посмотреть дом, который намереваетесь купить.
Люси уронила конец поводка. Бринли, с визгом и цокотом когтей по гладкому камню, тут же удрал: сначала к туфлям Нэша, которые отверг, а потом в гостиную, где принялся обнюхивать все углы.
– О боже! – Люси прижала руку к губам, ухитрившись изобразить почти естественную досаду. – Мне так жаль, мистер Нэш. Я была потрясена видом комнаты. Она действительно прекрасна!
Агент издал странный звук, а Изабел, изо всех сил стараясь не рассмеяться, проворковала:
– Какой позор! Я должна извиниться, мистер Нэш! Нужно было позволить вам держать поводок! У вас твердая рука, а мы, дамы, лишены такой твердости.
Нэш с подозрением уставился на нее, словно чувствовал, что его водят за нос, но не мог понять, каким именно образом.
Изабел пересекла гостиную, действительно элегантную и просторную, и подхватила поводок Бринли. Тот протестующе взвыл, но она решительно потащила его назад, прочь от соблазнительного запаха.
– Мистер Нэш, не согласитесь посмотреть за ним, пока мы обходим дом? Превосходно! Я ценю вашу помощь! Уверена, вы знаете, как с ним управляться!
Нэш брезгливо уставился на поводок в собственной руке и песика, который вился кругами у его ног.
– Леди Изабел… я не могу! И потом, вам не пристало осматривать дом одной, без меня.
Она снова широко раскрыла глаза.
– Боже! Но вы заверили меня, что это вполне прилично! Что мы можем там увидеть? О, Люси, дорогая, скорее возьми меня за руку!
Губы Люси подергивались от смеха, но она послушно выполнила просьбу опекунши.
– Нет… Клянусь, миледи, в доме нет ничего непристойного. Ничего, что могло бы оскорбить вашу чувствительность!
Изабел шумно выдохнула:
– Какое облегчение! Спасибо, мистер Нэш! Мы бы просто не знали, что без вас делать! Только у меня нет часов, так что вы должны дать мне знать, когда пройдет достаточно времени.
Все еще держа Люси за руку, она повернулась и стала подниматься по лестнице, не слишком заботясь о том, какую часть дома посетит. Бринли лаял и подвывал. Нэш окликнул их, но Изабел сделала вид, будто не слышит.
– Тетя Изабел, – выдохнула Люси, когда они добрались до второго этажа и ступили на пол из полированного дерева, – вы были великолепны!
– Представить не могу, о чем ты! Я всего лишь вела себя так, как он ожидал: изображала беспомощную дурочку.
Изабел остановилась и оглядела коридор: красивый, широкий, просторный, – но слишком много комнат, ей столько ни к чему.
– Возможно, я зашла слишком далеко, но знаешь, Эндрю… мистер Морроу иногда обращался со мной как с беспомощной дурочкой. Жаль, я не отплатила ему той же монетой, что и Нэшу, вместо того чтобы протестовать и жаловаться – на это он вообще не обращал внимания.
– Но вы такая храбрая: путешествовали с ним по всему миру, хотя и были очень молоды.
Изабел усмехнулась:
– Легко было соглашаться и слушаться, не говоря уже о хороших манерах, которым меня учили с детства.
Она повернулась и еще раз оглядела коридор.
– Хочешь посмотреть еще что-то?
– Нет, если вы не хотите.
– Было бы куда интереснее заглянуть в другие комнаты, будь здесь мебель и какие-то вещи. По правде говоря, стоило войти в дом, как я сразу поняла, что это место нам не подходит. Но нельзя дать мистеру Нэшу понять, что мы, женщины, можем что-то решить. Не сейчас.
Наверху было достаточно уютно, тем более что в окна струился солнечный свет и пахло лимонным маслом, но нигде не наблюдалось ни единого стула – вообще никакой мебели, – поэтому Изабел уселась на верхнюю площадку лестницы, поставила ноги на ступеньку, как на табурет, и похлопала по полу рядом с собой:
– Посиди со мной, и я расскажу тебе ужасную правду о мужьях.
Люси подошла, села и настороженно взглянула на тетку:
– Я думала, вы собрались выдать меня замуж.
– Только если ты сама этого захочешь, – возразила Изабел.
– Но я хочу. – Люси потеребила светлый локон, намотала на палец. – А что, мужья действительно так ужасны?
– Нет, я преувеличиваю. Хотя некоторые действительно кошмарны, – призналась Изабел, сводя брови. – Все зависит от жены. Некоторые мужчины берут столько власти, сколько им отдают жены, и совершенно не уважают таких.
– Но дядя Эндрю… – Люси осеклась, поскольку не часто произносила имя дяди, как, впрочем, и сама Изабел.
– Я хотела, – пояснила та, – стать ему помощницей в карьере, не задавая при этом лишних вопросов, но после свадьбы, когда мы отправились в путешествие, выяснилось, что я не имею права высказывать свое мнение. Перед первым лондонским сезоном в меня вбивали так много понятий о манерах и этикете, что я ни разу не подумала, что может произойти потом.
Люси потрясенно уставилась на опекуншу:
– Но вас обучили вести хозяйство!
– Разве это занятие может заполнить дни человека? Полагаю, что может. Но это все равно что толочь воду в ступе. Я никогда ничего не делала самостоятельно.
Она провела пальцем по прожилке мрамора в верхней ступеньке.
– Умею нарисовать сносную акварель, но ничего не понимаю в перепадах света и тени и технике живописи, хотя Эндрю мог часами обсуждать и то и другое. И какой смысл в умении вышивать, если дом полностью меблирован и обставлен? Какой смысл в умении играть в карты, если не с кем?
И словно в ответ на ее вопросы, снизу донеслось тявканье Бринли.
– Он прекрасно проводит время.
Люси нахмурилась:
– Так что же вы делали?
– Читала все, что смогла заполучить. Я хотела учиться, потому что иначе не смогла бы стать полезной. А если я не буду полезной, кому я интересна? Я была полезна родителям, пока они считали, что дочь, получившая прекрасное образование, сделает хорошую партию. Но что потом?
