– Нет-нет!
Он мог бы слушать ее речи часами – по крайней мере, так можно узнать о ней что-то новое.
– Признаюсь, я ожидал чего-то совершенно другого.
– Вы думали, я стану расписывать тарталетки с омарами и сахарные нити?
«Да»…
– Но с моей стороны было вполне естественным это предположить.
– И все же многие последовали бы моему примеру. Но прошло столько времени… Возможно, это всего лишь приятные воспоминания о том приключении и ничего больше. Вряд ли можно достать в Лондоне только что выловленных и тут же сваренных устриц и креветок, – вздохнула Изабел и, выпрямившись, весело добавила: – А ваше любимое блюдо?
Он оглядел ломтик хлеба с джемом, который все еще держал в руке:
– Это очень вкусно.
– Вы надо мной смеетесь, – отмахнулась Изабел. – Прекрасно! Так и быть, я перейду к делу.
Он откусил огромный кусок хлеба, наслаждаясь сладостью джема, и сказал с полным ртом:
– Тогда вперед!
Это, конечно, не лучшее блюдо в его жизни, но единственное, которое дала ему Изабел, что делало его на двадцать пять процентов вкуснее.
Понятия не имея о его бредовых мыслях, она придвинула к себе книжку.
– Посмотрим. Вы видели заметки о задвижках и окнах. Я бы не хотела оставлять следы нашего пребывания там. Не желаю, чтобы герцог узнал о подмене картин, и вообще, что в кабинете кто-то побывал.
Каллум проглотил хлеб.
– А это означает, что нужно угомонить собак.
Он подался к ней и стал рассматривать заметки.
– Что такое «кексы для собак»? Должно быть, я не так прочитал.
– Да нет, все правильно. Это вовсе не блестящая идея, но лучшая из всех, что мне пришли в голову. Люси – моя подопечная – хочет с помощью кексов натренировать Бринли, чтобы не лаял на всех подряд. Если у нее получится, можно проделать то же самое с собаками Ардмора. Только нужно начинить кексы опиумом.
– Я отказываюсь от своего прежнего убеждения, что преступный ум ставит вас в тупик. Очевидно, вы прекрасно понимаете, как он работает.
Она рассмеялась. Как он и надеялся.
– Но я еще и порядочная дама, офицер Дженкс, и если понадобится дополнительная информация, я вместе с Люси нанесу еще один визит. Леди Селина объявила ее самой милой в мире девушкой, так что нас с радостью примут.
Каллум задумчиво дожевал последний кусочек хлеба.
– Я что-то упустил. Неужели леди Селина так отзывалась о своей знакомой?
– Ничего вы не упустили. «Самая милая девушка в мире» означает «молодая женщина с достаточно приятными манерами». «Самая хорошенькая девушка в мире»? Определение может равно относиться к девушке как умеренно, так и очень привлекательной. Очень часто девушка может быть и самой милой, и самой хорошенькой, и тогда на балу она танцует почти все танцы, а в партнерах нет недостатков.
Каждый класс имел свои собственные коды. Певучий рифмованный сленг кокни, грубый жаргон воров Ист-Энда. Вполне естественно, что у высшего общества тоже имелся свой тайный язык.
– Спасибо, что перевели. Так вы ничего не съедите и не выпьете?
Изабел отпила глоток портера, поставила кружку на стол и осторожно в нее заглянула:
– Правда, очень горько? – Еще один глоток. – Но мне нравится. – И еще… – Кажется. Я не уверена.
Последний глоток, после чего она с задумчивым видом отставила кружку.
– Нет. Предпочитаю чай.
Каллум загородился своей кружкой, чтобы скрыть улыбку.
– Вы должны как-нибудь приехать ко мне на чай. Обещаю быть учтивым и почтительным, потому что моя хозяйка, как правило, подслушивает, а чай у меня хороший. Я всегда беру его в лавке родителей.
– Бакалейной? Я права? Где работает ваш брат Джейми?
– Той самой.
Она озадаченно нахмурилась.
– Подумать только: пить чай из семейной лавки, где работает брат, потом согнать его с места и вышвырнуть из паба… А я вот со своим братом почти не вижусь.
– Брат брату рознь. Гарри, мой старший брат, был превосходным человеком, а с Джейми мы никогда не ладили.
– Слишком разные?
– Напротив, миледи: слишком одинаковые.
– О небо! Вам совершенно ни к чему постоянно соблюдать этикет. Все время обращаетесь ко мне «миледи». Но вы же знаете обо мне больше, чем кто бы то ни было, поэтому можете называть меня просто по имени.
«Знаете обо мне» не то же самое, что «знать». Но если он добьется своего, превратит первое во второе.
– Спасибо, Изабел.
Он ощутил вкус имени на губах, сладкий и нежный.
– А я Каллум, если захотите обратиться ко мне по имени.
– Знаю. – Она повертела кружку: – Я услышала, как кто-то упоминал ваше имя во время расследования смерти Морроу. Имя было таким необычным, что я запомнила.
Его имя всего лишь два слога, и одно то, что она знает его и помнит, казалось величайшим даром. Становится тепло, когда знаешь, что тебя помнят, и это так приятно! Как глоток бренди, когда приходишь домой с холода. Тепло поднимается со дна желудка до кончиков пальцев.
В такие моменты мужчина благородного происхождения должен сжать пальцами подбородок женщины и поцеловать ее в губы, но он простой человек простого рода, поэтому только пошутил:
– Становится все яснее, что у вас просто природные способности к слежке. Повезло, что вы со своими талантами решили перейти на сторону правосудия, пусть даже и не законного.
Изабел рассмеялась, и они шутливо чокнулись кружками.
– Итак, – продолжал он с серьезным видом, хотя тепло по-прежнему согревало его. – Я должен вернуться на Боу-стрит. Можно я сначала посажу вас в кэб… Изабел?
Она удивленно подняла голову, услышав свое имя, но тут же улыбнулась.
– Нет, мой экипаж ждет у здания суда. Если мы вернемся вместе, я найду его.
– Вы оставили экипаж на Боу-стрит? Где каждый может его узнать?
Каллум встал и протянул руку, чтобы помочь ей встать.
– Похоже, вы расстроились. Это небезопасно?
– Абсолютно безопасно. Но если кто-то из ваших знакомых его увидит, вас заподозрят в каком-то скандальном преступлении, иначе почему еще вы вдруг оказались в магистратском суде на Боу-стрит?
– Вздор! Я бы не смогла вызвать скандал, даже если бы и пыталась, – заявила Изабел, хоть ее и удивила столь неожиданная мысль.
Она взяла его под руку, и когда они покинули «Кабанью голову», он остро ощутил пропасть между ними. Дело не только в расстоянии, но и в месте на социальной лестнице. Если бы не странное стечение обстоятельств, они бы никогда не встретились.
