Однако Константину не суждено прожить долгую и счастливую жизнь в новом доме и с новой семьей. В 1881 г. погиб от взрыва бомбы народовольца император Александр II. Его сын, Александр III, не разделял либеральных взглядов отца и недолюбливал своего дядю Константина. Одной из причин этой нелюбви могла быть как раз измена Константина жене: сам новый император, обвенчавшийся в свое время с невестой умершего старшего брата и отнюдь не по страстной любви, считал измены проявлением безнравственности. И вскоре Константин Николаевич отстранен почти от всех занимаемых им государственных должностей. В те дни великий князь с горечью записал: «Моя политическая жизнь этим кончается, но я уношу с собою спокойное сознание свято исполненного долга, хотя с сожалением, что не успел принести всей той пользы, которую надеялся и желал».
Относясь неодобрительно к внебрачной связи дяди, Александр в то же время не желал наказывать невинных младенцев за грехи их отца. В 1883 г. он пожаловал всем внебрачным детям Константина Николаевича фамилию Князевы и потомственное дворянство. Великий князь пишет по этому поводу Анне Васильевне: «Очень рад, что это дело, наконец, совершилось, хотя и не вполне в той степени, как мы имели право ожидать в 1880 году. До самой последней минуты я все боялся, чтоб что-нибудь этому не помешало, потому что оно так долго тянулось. Надо будет еще потолковать с Набоковым, как написать исполнительные бумаги, так чтоб не могло оставаться ни малейшего сомнения на счет личностей, о которых идет речь. Надеюсь, что он найдет такую форму, которая бы это вполне обеспечивала. Я потому про это говорю, что в подписанной бумаге, хотя выставлены все четыре имени, но номера, которые поименованы в бумагах тезки, в ней не прописаны. Так этого оставить, разумеется, нельзя, могут выйти путаница и недоразумение. Поэтому необходимо мне будет с ним еще раз переговорить, чтоб решить, как это сделать. Но, несмотря на это маленькое затруднение, мы все-таки можем считать дело сделанным, и я тебя, душку, искренне с этим поздравляю».
* * *
Но беды семьи на этом не кончились. В 1886 г. один за другим умирают от скарлатины два младших сына князя. И вот уже несчастный отец пишет своему другу: «Что нам пришлось перенести в это последнее время, и что за тяжкое испытание нам ниспослал Господь Бог! Мы, разумеется, стараемся безропотно покориться Его Святой и неисповедимой Воле, но Ты в то же время понимаешь, как это тяжело, как это тяжко. Теперь, по крайней мере, я более не один, и вдвоем горевать даже как бы легче. Но больно смотреть на страдания бедной матери. Она несет свой тяжкий крест с полным христианским терпением и смирением. Тотчас после ее приезда мы потихоньку, совершенно по-домашнему в нашей Церкви говели и причастились 24 мая. Тут мы вполне оценили блаженство иметь здесь свою собственную Церковь! Но, несмотря на все удивительное мужество и самообладание моей дорогой Ани, бывают минуты, когда так живо приступают к ней воспоминания всего того, что она пережила и чему была свидетельницей, и тогда ее разбирает страшная тоска, слезы и рыдания почти судорожны, обращающие в чисто физическое страдание. Тогда больно на нее смотреть, тем более что все это так естественно и натурально. Помочь ей тогда ничем нельзя, уговаривать и утешать тоже нельзя, потому что она сама несет свое горе вполне покорно и по-христиански. Остается только вместе с нею тужить и плакать. Все-таки вдвоем это легче, чем одной! Одно время может этому помочь, теперь же рана слишком еще близка и жива! Боюсь очень за нее в то, хотя сравнительно и короткое, время, когда во время моей предстоящей поездки в Павловск она останется здесь совершенно одна с двумя дочурками, над которыми она, разумеется, дрожит как единственными оставшимися нам сокровищами».
И несколькими днями позже: «Аня моя хочет совершенно переселиться в Крым и не возвращаться вовсе в Петербург и, особенно, в тот несчастный дом, в котором мы потеряли двух сыновей. Она об этом доме и вспоминать не хочет, твердо решилась и ногой в него не вступать и потому хочет непременно от него отделаться, его продать. Я думаю, что Ты поймешь это чувство и найдешь его вполне натуральным. И я противоречить этому не могу, хотя ужасно любил это милое гнездышко, в котором мы так были счастливы, прожили почти 10 лет, в котором родились и Нюта, и Левушка. Но, потерявши в нем обоих сынков, вполне понятно, что он матери опротивел и что она в него возвращаться не в силах. Но как это исполнить? Вот прошу Тебя подумать об этом вопросе теперь же, дабы мы могли окончательно столковаться, когда я приеду в Павловск».
Весной 1887 г. великий князь продает дом на Английском проспекте, а летом 1889 г. – новая беда! В Павловске у Константина Николаевича случился апоплексический удар, у него отнялась левая сторона тела и пропала речь.
Финал
Теперь Константин Николаевич прикован к постели, он не может расстаться с нелюбимой женой, не может навестить Анну Васильевну и детей. В начале 1890 г. Константин Николаевич перенес еще два инсульта. Он понимал, что умирает, и, как мог, просил о свидании со своей второй семьей. Его младший сын, Константин Константинович, писал: «Насколько можно понять, он требует свидания с ними… Не бессердечно ли лишать его такого утешения теперь, когда он в таком положении? Мы все склоняемся к тому, что было бы правильнее дать больному это утешение. Но тут встречается непреодолимое препятствие: Мама никогда не согласится. У нее на этот счет свои убеждения. Она считает, что, послав Папа тяжелую болезнь, сам Бог порвал всякие связи его с прошлой жизнью…».
Свидание так и не состоялось. Государственный секретарь Александр Александрович Половцов вспоминал: «Когда умирал великий князь Константин Николаевич, то во время агонии великая княгиня Александра Иосифовна приказала пустить к нему прощаться всех многочисленных слуг. Каждый из них подходил к нему и целовал, но умирающий выказывал, насколько мог, неприятное чувство, производимое этим беспокойством. Графиня Комаровская попробовала уговорить Александру Иосифовну отменить это мучение, но великая княгиня отвечала: „Это возмещение за прежнее“».
Константин Николаевич скончался 13 (25) января 1892 г. в Павловске. Александра Иосифовна пережила мужа на 20 лет, жила то за границей, то в России, почти потеряла зрение. В 1903 г., за восемь лет до ее смерти, Константин Константинович записал в дневнике: «Мама в сильнейшем истерическом настроении. Очень мучительно слушать ее порывистые, страстные переходы от слез к осуждению всех и вся».
* * *
Старший сын великого князя и княгини, которого в доме звали Никола, начал свою жизнь как бравый офицер и весьма любознательный молодой человек. Он участвовал в походе русской армии на Хиву, награжден орденом Св. Владимира III степени, позже избран почетным членом Императорского Российского географического общества и назначен начальником Амударьинской экспедиции.
Николай Константинович
Так же как и многие князья дома Романовых, в юности влюбился с «неподходящую» девушку – американскую танцовщицу Фанни Лир (настоящее имя – Харетт Блэкфорд). Эта любовь толкнула Николая Константиновича на опрометчивый поступок: в 1874 г. он украл три бриллианта с оклада одной из икон, которой император Николай I благословил брак его родителей и которая хранилась в Мраморном дворце. Родители, не подозревая о причастности сына к краже, вызвали полицию, и та вскоре нашла пропавшие камни в одном из петербургских ломбардов. Выяснилось, что туда их принес адъютант Николая, который показал, что камни передал ему великий князь. Семья постаралась замять скандал. Николая признали душевнобольным, а затем по указу императора навсегда выслали из Петербурга. Он был лишен всех званий и наград, вычеркнут из списков полка, отныне его имя запрещалось упоминать в бумагах, касающихся Императорского Дома, а принадлежавшее ему наследство передавалось младшим братьям.
