Если верить «передовицам» Cosmo и прочих глянцевых изданий, то все мы только и грезим о подобной синхронности оргазма, но доступна она далеко не всем, и то лишь при строго парном совокуплении. А на коралловых рифах-то, оказывается, миллионы особей, да еще и на километровых расстояниях, кончают все разом! Как так?
Начнем с того, что у кораллового полипа нет мозга. Совсем.
Нет у полипов и выбора, если копнуть чуть глубже. Прочно зацементированные, сидят они на своем коралловом рифе, скажем честно, по уши в илистой грязи. Усоногие раки, о которых рассказывалось раньше, хотя бы способны покрывать расстояния и нащупывать друг друга длиннющими выдвижными фаллосами, змеящимися по дну. А коралловые полипы природа и эти даром обделила. Так что им больше не на что полагаться, кроме как на идеальную синхронизацию испускания своих гамет и способность последних найти друг друга и довершить акт совокупления полов.
Обездвиженность – проблема не одних лишь коралловых полипов. В равной мере она присуща и горгоновым (роговым) кораллам, и губкам, и мшанкам, и устрицам, и массе других морских беспозвоночных, и все они так или иначе приспособились к существованию в состоянии полной оседлости и изыскали способы размножаться половым путем вопреки обездвиженности. Для всей этой весьма немалочисленной когорты «прикованных к морскому ложу» лучший выход – испустить гаметы синхронно с соседями и скрестить лапки, щупальца или что там у них растет вместо пальцев, пожелав потенциальному потомству доброго пути.
Возвращаясь к коралловым полипам: эти хрупкие, тончайшие животные – единственные, кто сумел построить на Земле нечто, отчетливо заметное из космоса, а именно – сказочно огромный и витиеватый Большой барьерный риф. Несть числа миллионам крошечных полипов, принимающим участие в возведении и поддержании в полном порядке его вычурных стен. Каждый полип внешне выглядит как тучная капля с ротиком посередине в окружении длинных гибких щупалец – и всё это вместе втиснуто в известковый домик-чашечку объемом не больше карандашного ластика. У каждого полипа есть лишь единственное впускное и оно же выпускное отверстие, ведущее во внутреннюю полость, простейшим образом устроенные нервная и пищеварительная системы и, видимо в порядке компенсации, полный боекомплект репродуктивных органов, точнее сказать, два боекомплекта: большинство коралловых полипов – синхронные герма-фродиты, способные производить и яйцеклетки, и сперму.
Сам риф построен из отложений карбоната кальция (известняка), то есть из остатков крошечных чашечек, которыми защищали свои мягкие тельца предыдущие поколения этих организмов. В зависимости от вида полипы строят каждый свою чашечку рядами, как типовые коттеджи вдоль улиц, или же могут разгораживаться друг от друга совместными стеновыми перегородками, и тогда получается подобие многоквартирного дома. Некоторые, наконец, и вовсе устраиваются в неких подобиях даже не коммуналки, а казармы: например, полипы кораллов-мозговиков
[79] селятся колониями, в которых образуют гряды, разделенные извилистыми бороздами.
Процесс репродукции у полипов, если понимать под ним собственно слияние сперматозоидов с яйцеклетками, происходит на поверхности воды, куда всплывают их гаметы. Кораллы используют тот же эффект массовости, что и веслоногие рачки в своих барах знакомств: всплывая на поверхность, их яйца и сперма переходят из трехмерного пространства в двумерную плоскость, что сразу же на порядок уплотняет гаметы и повышает вероятность оплодотворения.
Начинается процесс, однако, на глубине до нескольких метров, откуда и выпускаются полипами из сени рифа под покровом ночи в тусклом отсвете полной луны в опасный путь их гаметы. У кораллов, можно сказать, рождение предшествует зачатию: вся колония вдруг разом вздувается (почему-то это незатейливо названо «настройкой») – и все полипы одновременно исторгают из уст крошечные красно-оранжевые драже. За считанные секунды относительно гладкая куполообразная колония землистого цвета покрывается слоем ярких цветных горошин, шевелящихся подобно пчелиному рою на сотах.
Каждая горошина – гроздь яиц и спермы, семя нового поколения строителей рифов. Целый год полипы копили питательные вещества, чтобы израсходовать содержащийся в них запас энергии на производство этих жирных шариков из гамет. В ночь нереста они медленно выдавливают их из себя к самому устью на поверхности коралла, приготовляясь к залпу.
По завершении приготовлений всё на рифе замирает столь же внезапно, как началось.
Редчайшей тишины пауза повисает над рифом. Обычно он пребывает в постоянном движении струй и мельтешении тварей всяческих форм, цветов и размеров. Но в эту ночь на краткие мгновения кажется, что риф затаился, собираясь с духом перед мощным выдохом. И вот оно!
Колонии по всему рифу единым выстрелом выпускают свои гроздья шариков с гаметами. Беззвучный залп тысяч батарей – и вверх взмывает фейерверк крошечных цветных драже. В подводном мире движения замедленны и плавны, но даже на этом фоне видно, что шарики что-то тормозит. И действительно, едва оторвавшись от поверхности рифа, они зависают в подвешенном состоянии на слизистых привязях-пуповинах, связывающих каждый с родительским полипом.
Наступает самый волшебный и зрелищный момент. Мириады покачивающихся из стороны в сторону крошечных ярко-розовых шариков создают вокруг головы кораллового рифа непередаваемую, зримую и осязаемую ауру: весь жизненный потенциал будущего поколения на мгновение застывает, будто не решаясь порвать с прошлым и взмыть в неведомое, но столь манящее будущее. Понемногу, почти незаметно для глаз слизистые пуповины истончаются и вдруг обрываются – и все гаметы дружно всплывают к поверхности гроздьями воздушных шариков. Свобода, наконец-то!
На этой стадии еще не зачатые, но уже родившиеся полипы в первый и последний раз в жизни имеют возможность прогуляться – и отправляются в свой первый и, таки да, последний путь к месту зачатия. До появления на свет нового поколения им остается, всплыв на поверхность, как следует перемешаться. Главное теперь – всплыть, понятно.
Ну а на поверхности плавный и цивильный вальс гамет сразу же переходит в рейв на всю катушку. Великое множество различных биологических видов коралловых полипов нерестится в одну и ту же ночь, и зрелище массового нереста кораллов подобно мощному подводному снегопаду, только идущему снизу вверх и состоящему из ярко-розовых снежинок, по питательности не уступающих сникерсам. Понятно, что столь щедрый шведский стол служит для прочих обитателей рифа командой «Свистать всех наверх!». Через считанные мгновения после выпуска связок шаров вся толща воды наполняется мельтешением тел рачков, пикирующих, как камикадзе, на всплывающие жирные розовые подношения. Криль и черви неистово суетятся по-над поверхностью кораллов, пытаясь перехватить и заглотить пакетированные жиры, пока те не улетели. Пока мелюзга неистово насыщается пометом кораллов, подтягивается рыба покрупнее, дабы закусить самими любителями дармовщины. Это ночь чревоугодия для всех обитателей рифа, и природа позаботилась, чтобы ничто не пропало даром, включая рыбьи испражнения, которые подъедят рифовые бактерии. Но даже самая голодная и жадная рыба рано или поздно насыщается до отвала. А при таком изобилии испущенных кораллами вкусных гамет и жирной слизи вполне достаточное число сперматозоидов и яиц благополучно всплывает на поверхность мимо жадных ртов.
