– Ты ревнуешь? – изумилась Николь.
– Вовсе нет. – Марк откинулся на подушки и закинул руки за голову.
– Да-да, ты ревнуешь! – воскликнула Николь. Ей хотелось расхохотаться, и она едва сдерживалась. – Ты ревнуешь к Дэффину! И, между прочим, совершенно напрасно. Вовсе не я положила на него глаз.
Марк грозно нахмурился.
– Что ты имеешь в виду?
– Я имею в виду, что наш сыщик очень понравился Регине. И могу побиться об заклад, что симпатия взаимна.
Марк снова повернулся к жене.
– Ты серьезно?
– Абсолютно! Удивлена, что ты сам ничего не заметил. А ведь ты так гордишься своей способностью замечать мельчайшие детали в поведении людей. Где твой прославленный глаз, генерал?
– Полагаю, утонул в сосуде с ревностью. – Марк глухо застонал.
Николь вздрогнула и даже села в постели, чтобы лучше видеть мужа.
– Неужели признаешься? – спросила она.
– Черт побери… – пробормотал Марк.
И, к величайшему изумлению Николь, его скулы порозовели. Она впервые видела краснеющего каменного человека. У нее никогда и в мыслях не было, что такое возможно.
– На этой неделе я так часто слышал, как вы с Дэффином восхищаетесь друг другом, что не смог справиться с ревностью. И вообще: лучше бы у него были честные намерения в отношении Регины. Иначе ему придется иметь дело со мной, – произнес он, взмахнув кулаком.
Николь расхохоталась и откинулась на подушки.
– У меня создалось впечатление, что не стоит беспокоиться за них обоих. Видишь ли, у Регины вполне определенные намерения…
Марк ухмыльнулся и улегся на жену.
– У меня в данный момент – тоже, – сообщил он и впился в ее губы страстным поцелуем.
Спустя час Николь с улыбкой наблюдала за мужем – тот встал с постели и, весело насвистывая, направился в гардеробную: пора было переодеваться к ужину. Николь же устроилась поудобнее, накрыла голову подушкой и зажмурилась. Ах, этот мужчина был необычайно хорош в постели, к тому же – очень красив. Последние ночи с ним были волшебными, но ей не следовало так уж наслаждаться ими. Ведь если она к нему привяжется… О, об этом даже думать не хотелось.
Глава 37
На следующее утро все домочадцы – в том числе и слуги – собрались на небольшой, заросшей травой площадке рядом с семейным кладбищем. Два лакея принесли герцогское кресло, которое поставили рядом с могилой. Еще двое отправились в дом за его светлостью. Все собравшиеся ждали герцога.
Пришел викарий из церкви, находившейся в соседней деревне. Гроб с телом Джона уже был опущен в могилу. Герцог сказал несколько слов, потом небольшую речь произнес лорд Энтони. Викарий благословил могилу, рассказал о детстве Джона и о том, каким он был хорошим человеком. Когда церемония окончилась, почти ни у кого глаза не оставались сухими.
Только у Марка не было слез – он приехал сюда, чтобы работать. Они с Оуклифом, а также Картрайт и Хилленбранд, были единственными, кто не плакал. К тому же Марк постоянно напоминал себе, что он каменный человек. Интересно, если бы они с Джоном росли вместе, он вел бы себя иначе? Горевал бы? Может, хоть расстроился бы? Трудно сказать. Во всяком случае, пока что он чувствовал себя незваным гостем в горюющей семье.
Марк со вздохом покачал головой. Слишком поздно сожалеть. Надо работать.
Он украдкой наблюдал за поведением гостей во время надгробной речи. Особенно его интересовали Хилленбранд и Картрайт. Оба были серьезны. Правда, Хилленбранд казался смирившимся, а Картрайт – раздраженным. Леди Арабелла, судя по всему, ужасно горевала. Ее мать – тоже. Мисс Лестер и ее мать периодически подносили к глазам платочки.
Когда церемония подошла к концу, Регина и леди Харриет положили на могилу по белой лилии. Герцог наклонился и коснулся рукой земляного холма, под которым покоилось тело его единственного сына. Марк же со вздохом отвернулся.
Только после того как герцога увели в дом и все приглашенные тоже собрались уходить с кладбища, Марк подошел к человеку, которого намеревался допросить.
– Лорд Хилленбранд, мне надо с вами поговорить, – окликнул он его.
Хилленбранд обернулся и прищурился, глядя на Марка, затем усмехнулся и сказал:
– А я все ждал, когда вы наконец явитесь за мной. Давайте побыстрее покончим с этим.
Гости медленно направились к дому. Оуклиф же задержался у небольшой клумбы немного поодаль. А Марк остался у кладбищенских ворот. Он не хотел, чтобы им с Хилленбрандом помешали.
– Это не займет много времени, – сказал он. – У меня всего несколько вопросов.
Хилленбранд неприязненно взглянул на собеседника.
– Хотите спросить, не я ли убил его?
– А что, убили вы?
– Нет, конечно! – Хилленбранд всплеснул руками. – Что за нелепость? С какой стати мне его убивать?!
Марк внимательно смотрел на стоявшего перед ним аристократа. Инстинкт подсказывал ему, что с этим человеком лучшая тактика – откровенность.
– Мне известно, что вино в бокале Джона было отравлено. И я слышал, что вино в тот вечер принесли именно вы, – произнес Марк.
Физиономия Хилленбранда стала ярко-пунцовой.
– Я… я… Да, я принес вино. Но это вовсе не значит, что я его отравил. Мы все его пили. И я тоже.
– А почему вы так настаивали на том, чтобы все пили ваше вино? – поинтересовался Марк.
Хилленбранд скрипнул зубами.
– Я недавно получил целую партию. Новая поставка из Франции. Это было прекрасное бургундское, и я хотел поделиться им с друзьями. Вы же не можете утверждать, что один лишь этот факт делает меня убийцей?
Марк ненадолго задумался. В принципе Хилленбранд был прав. Тот факт, что этот человек принес вино, ничего не доказывал. Французское вино всегда высоко ценилось, и после окончания войны англичане снова получили возможность свободно его заказывать. Тем не менее именно Хилленбранд принес вино, которое, как впоследствии выяснилось, оказалось отравленным. Кроме того, именно у него имелись основания злиться на Джона.
– А как насчет леди Арабеллы? – продолжил допрос Марк. – Разве вы не ревновали и не злились из-за того, что она предпочла вам Джона?
Хилленбранд фыркнул.
– Ну, сначала я был, разумеется, уязвлен, но не слишком долго. В Лондоне нет недостатка в привлекательных женщинах.
– Таких, как Молли Лестер?
Хилленбранд явно смутился.
– Ну… Нет-нет. Она не из тех женщин, которые меня привлекают.
Марк кивнул. Он чувствовал, что собеседник скорее всего не лгал.
– И еще один вопрос. В тот вечер вы видели кого-нибудь другого с вином? Или, может быть, заметили что-то подозрительное?
