Книга Волчья река , страница 53. Автор книги Рэйчел Кейн

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Волчья река »

Cтраница 53

– Может быть, – говорит следователь. – Но вы излагаете теории. А я имею дело с уликами.

Я слегка смещаюсь на сиденье, не осмеливаясь взглянуть на дочь.

– Если я найду улики или свидетельства, вы учтете их?

– Не могу вам ничего обещать. Мне нужно искать пропавшего ребенка. Дело Веры Крокетт, скорее всего, проиграно, и вы это знаете.

– Может быть, – соглашаюсь я. – Но я не из тех, кто сдается.

В голосе его проскальзывает мимолетное веселье.

– Да, я определенно это заметил. Но обещать ничего не могу.

– Вы говорили с кем-нибудь на работе Марлин? – спрашиваю я.

– Марлин работала практически одна: сидела в конторе авторемонтной мастерской, принимала звонки, заполняла бумаги. Там я не узнал ничего. Ее не особо любили в городе, и друзей у нее почти не было.

– Почему?

– Во-первых, поведение ее дочери; но еще задолго до этого, в шестидесятых, ее дед был мошенником, обманувшим многих людей.

Дед. В шестидесятых.

– Маленький город, – говорит детектив. – Долгая память.

– Полагаю, вас послали заниматься этим делом исключительно потому, что Бюро совершенно не верило в то, что вулфхантерская полиция что-то сделает. Этой девушке по-прежнему нужна ваша помощь.

Когда он наконец отвечает, голос его звучит совершенно невесело:

– Тогда – да поможет ей Бог. И вы. Если хотите мой совет, Гвен, просто оставьте это. Этот город – нехорошее место. И всегда таким был. Мой совет… не оставайтесь здесь. – Он делает паузу. – Я бы не оставался. А у меня есть удостоверение, и за моей спиной – вся сила закона. Этот город прогнил насквозь. Просто уезжайте.

Потом звонок завершается, и я просто сижу и думаю, пока воздух в машине медленно охлаждается. Дочь поворачивается ко мне и спрашивает:

– Он не хочет даже попытаться помочь ей, верно?

– Не знаю, солнышко, – говорю я. – Я действительно не знаю, что у него на уме.

* * *

В четыре часа дня эта часть Вулфхантера довольно уныла. Большинство магазинов – из тех, что еще не разорились, – уже закрыты. На улицах мало людей, почти все они кучкуются возле той столовой, которую мы проезжаем по пути к авторемонтной мастерской, где работала Марлин. Мне не нужно смотреть название, авторемонтная мастерская здесь одна – обветшавшее, довольно большое строение из шлакоблоков. Над закрытыми воротами неровными квадратными буквами намалевано от руки «Авторемонт». В здании несколько окон, но все они закрыты посеревшими жалюзи. Судя по объявлению, торчащему в большом окне по переднему фасаду, здесь все еще действует древняя скидка на замену покрышек.

– Выглядит заброшенным, – говорит Ланни. Выцветшая на солнце табличка в одном из окон гласит: «Открыто»; я смотрю на часы и вижу, что до закрытия мастерской еще час – если верить расписанию.

– Оставайся здесь, – говорю дочери. – Запри двери.

– Как обычно, – ворчит она. – Ты же знаешь, я могу тебе пригодиться.

В этом странном месте, смахивающем на пещеру, полную тупых предметов и людей с неизвестной мотивацией… Нет, не может.

– Если я не вернусь через пятнадцать минут, позвони Сэму, – говорю я ей. – Если кто-то попытается под любым предлогом вытащить тебя из машины…

– Звонить Сэму, да, я поняла… Мам, у тебя пистолет с собой?

– Когда мы вышли из тюрьмы, мне его вернули, – заверяю я ее. – Со мной все будет хорошо. Запри дверцы, я скоро вернусь.

Выйдя из внедорожника и ожидая, пока щелкнут замки, окидываю взглядом улицу. Мы недалеко от окраины города, примерно в паре миль от мотеля, в котором мы недавно останавливались. Всё выглядит обычно… а потом я снова присматриваюсь.

Вижу на улице еще один внедорожник. Он припаркован у здания суда, парой кварталов дальше, и выглядит так, словно ему здесь не место, особенно в такое время дня. Туристы, приезжавшие на денек в лес, должно быть, уже отправились по домам, а те, что ночуют на природе, вернулись в свой лагерь. Мне кажется, что эта машина взята напрокат; чистенькая, гладко отполированная, с тонированными стеклами, через которые практически невозможно заглянуть внутрь. «Должно быть, приехали по делу», – говорю я себе. Но выглядит этот внедорожник как-то неуместно.

Больше я ничего не могу вычислить по виду этой машины и просто отворачиваюсь прочь. Затем направляюсь к двери мастерской, распахиваю ее и ступаю в темноту, пахнущую старым маслом, ржавчиной и плесенью. Моргаю. Контора мастерской, маленькая и скудно обставленная, тускло освещена потолочной лампой. Пыльная деревянная конторка, к ней прикручен кассовый аппарат времен семидесятых годов; под окном, закрытым жалюзи, стоит деревянная скамья. Никаких современных излишеств наподобие кофемашины или кулера с водой. Тюрьма выглядела более приветливо.

Никого не видно, звонка на конторке тоже нет. Я подхожу и заглядываю за нее. Там расположена дверь, ведущая в мастерскую, тоже тускло освещенную – далеко не идеально для места, где ведутся точные работы. Может быть, когда ворота открыты и внутрь проникает солнечный свет, дело обстоит лучше, но я сомневаюсь, что это место так уж часто проветривается. Оно пахнет, словно заброшенное здание, – отвратительными нотками подтекающей канализации.

Я уже собираюсь позвать кого-нибудь, но тут слышу голоса. Справа от меня – деревянная дверь, вероятно, ведущая в служебные помещения. Я дергаю ее, и она открывается. Ожидаю скрипа петель или звука сигнализации, но ничего не происходит.

Определенно где-то звучат голоса. Я вижу на стене плакат, гласящий: «Осторожно – опасная зона!» – с могучим карикатурным рабочим в строительной каске, который указывает на эти слова. Выглядит этот плакат таким же древним, как и всё здесь. Трудно разобрать, откуда доносятся голоса, – откуда-то слева, наконец понимаю я, и когда смотрю в ту сторону, то вижу, что в конторе, помимо собственно приемной, есть еще помещение, откуда тоже можно выйти в рабочую зону. Эта дверь закрыта, но по краям неровного, покореженного дверного полотна сочится свет.

Я направляюсь в ту сторону и останавливаюсь, когда начинаю разбирать слова.

– …поганая девчонка заговорила, – произносит незнакомый мне хриплый голос. – Ты сказал, что она ничего об этом не знает. Так что же она могла сказать этой сучке?

«Эта сучка» – видимо, я, а «поганая девчонка» – Ви Крокетт. Полагаю, что в этом нет ничего неожиданного; должно быть, Вера, Марлин и мое участие в этом деле сейчас так или иначе всплывает в разговорах всех вулфхантерцев. Но звучит это настораживающе.

– Понятия не имею, – отвечает другой мужской голос, и вот он уже звучит знакомо. Я где-то слышала его прежде, но не могу вспомнить, где именно. Может быть, в полицейском участке. – Чертовы окружные идиоты не стали подслушивать, так что мы не знаем.

– Не надо было вообще допускать, чтобы ее забрали в окружную тюрьму, Уэлдон.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация