Однако Дейзи мыслями была далеко отсюда, она словно спала с открытыми глазами, прислонившись лбом к стеклу. Курчавые облака вытянулись длинными полосами, точно их кто-то вязал. Порхали стрекозы. Внизу, в долине, виднелась вереница полузаброшенных домов, заросших зеленью, которые в прошлый раз она не заметила. Представились их обитатели – чокнутый парень с ружьем и грязные лохматые дети, дерущиеся из-за ведра очистков. Большие деревья походили на легкие, а их корни наверняка являлись их подземным отражением, и черви лазали между их сплетениями. Столько необъяснимого вокруг, понятно теперь, почему раньше люди обожествляли природные явления, населяя ручьи наядами и давая ветрам имена. А сейчас? Не будь Бога, был бы мир иным? Сможет ли она поверить в это? Думать о подобном было не менее странно, чем об обрушении многоквартирного дома или прикосновении пера.
«Все хорошо», – сказал утром отец, и Дейзи разозлилась. Точно так же она злилась, когда мать начинала говорить о религии. Ей хотелось, чтобы мать сказала что-нибудь неправильное, заставила ее ощутить себя обиженной и чужой. Эта злость нравилась Дейзи больше, чем пребывание в церкви, где она никогда ее не ощущала. Может, она ищет вовсе не уравновешенности. «Выбор Джеммы». Светло-зеленый кардиган. Может, это освобождение. Или просто возможность крикнуть всем «да пошли вы».
Анжела сказала Бенджи, что тошнить будет меньше, если смотреть в окно, но он был слишком поглощен игрой, а ей сейчас не хотелось с ним сражаться. Бенджи сдерживался, пока они не приехали на место, а потом его обильно стошнило на асфальт под дребезжащие звуки труб и фанфар из игры «Марио» на приставке, которую он держал в вытянутой руке.
Ричард при помощи трости выбрался из машины и закрыл дверь.
– Я же говорила тебе! – Анжела рылась в сумке в поисках влажных салфеток.
Бенджи молча стоял, вытянув шею и выставив вперед подбородок в потеках слюны.
– Иди сюда. – Анжела достала из упаковки влажный квадрат салфетки.
Ричард отвернулся и окинул взглядом поля. Он с легкостью переносил вид крови, но только не экскрементов, рвоты или пота. Запах немытых больных тел въедался намертво на весь день. Зелень холмов подействовала на него успокаивающе. Счастье, что он стоит с наветренной стороны.
– Выпей, – Анжела вынула из сумки пластиковую бутылку с водой и протянула ее сыну.
Попив, Бенджи омыл лицо и вылил остатки воды на асфальт, чтобы хоть немного смыть рвоту. Его не тошнило семь месяцев. Становится легче, когда вымоешь этот привкус изо рта, особенно когда рвота не попала в нос, как в прошлый раз с банановыми бутербродами. А там, где кислота разъела зубной налет, зубы восхитительно острые.
Они подождали у пешеходного перехода, пока Ричард одолеет каменные ступени, затем Доминик и Бенджи направились в «Блошиный рынок», Анжела, Мелисса и Дейзи разошлись в разные стороны, а Ричард и Луиза остались наедине.
– Выпьем кофе? – предложил Ричард, желая посидеть и поговорить.
– Давай лучше пройдемся. – Луиза по-старомодному взяла его под руку. – Тебе нужно двигаться. Разве не так советуют врачи?
Все верно, ходить ему уже легче. Они прошли мимо магазинов «Бэкфолд букс» и «Непал базаар». Видели старушку с пятью таксами на поводках.
– Вчера ты сказала, что Дейзи лесбиянка, или мне послышалось?
– Она попыталась поцеловать Мелиссу.
– Зачем она это сделала? – От удивления Ричард остановился. – Я не хочу никого обидеть, но все-таки…
– Я вообще с трудом понимаю, почему кто-то хочет поцеловать Мелиссу. Это же как сунуть голову в пасть льву.
– Анжела и Доминик знают?
Они продолжили путь.
– Понятия не имею. После поцелуя Мелисса предсказуемо наговорила Дейзи гадостей.
Ричард не стал делиться своими мыслями на эту тему, они молча прошли мимо гостиницы и свернули к реке. Посреди моста остановились, и Ричард оперся о перила, чтобы дать отдых больной ноге. Он умудрился обидеть всех – Алекса, Дейзи, Бенджамина. Та землеройка в сарае… Вода бурлила между камнями на отмелях, трава под водой походила на зеленые волосы, развеваемые ветром.
– Нужно навестить твоих братьев, – предложил Ричард.
Карл и Дуглас даже не приехали на их с Луизой свадьбу, отговорившись расстоянием и дороговизной. Луиза не настаивала, и он отступился.
– Зачем? У тебя с ними нет ничего общего.
– У нас есть общее – ты.
Не раз такое виделось Луизе в кошмарах: Ричард в убогой комнатушке, где отошла потолочная плитка и лает тот долбаный пес. Звук на телевизоре не убавляется аж с 1973 года. Но лишь впервые Луиза представила, что Ричарда это может позабавить, удивить или попросту расстроить.
Выше по течению реки взлетела цапля.
– Я собираюсь поговорить с Рут Шарн.
– Кто это?
– Девушка, вынужденная после неправильно проведенной операции ездить в инвалидном кресле.
– А это не запрещено?
– Это не рекомендуется – по крайней мере, так сказали адвокаты. Но с чего бы им это запрещать?
– Ты ведь не собираешься заявить, что это твоя вина?
– Нет. И Мохан тоже. Просто скажем, что очень сожалеем о произошедшем. Вряд ли кто-то извинялся перед ней устно, а не в письме.
– А хуже не станет?
– Она посещает отделение реабилитации и не может не знать, что мы работаем в главном корпусе, всего в сотне ярдов от нее. Представь, что она испытывает.
– Ричард…
– Если дойдет до суда, я хочу войти в зал с чувством собственного достоинства, а не страха.
Доминик берет игрушечный пистолет – старинный ковбойский револьвер, потускневший, но с взводимым курком и вращающимся барабаном. Нахлынувшие воспоминания детства полностью вытесняют заботы настоящего. Да, если откинуть ствол, откроется доступ к барабану, куда помещают ленту с пистонами и храповик, подающий пистон для выстрела. Незабываемый запах, отдающий дымком. Сразу вспоминается, как они в детстве ползали с револьверами в высокой траве на пустыре позади дома Феннелов, совсем как в фильме «Хороший, плохой, злой», прыгали с деревьев на картонные коробки с надписями «Кооператив Мистера Хайнса» и вонзали в футбольный мяч хлебный нож.
– Бенджи, посмотри-ка. – Он протягивает револьвер, ожидая, что сын его возьмет, но тот лишь хмурится. – Что случилось?
– Ничего.
Доминик садится на корточки, чтобы их лица оказались на одном уровне.
– Расскажи, что случилось.
– Ничего. Честно!
– Но ты ведь так хотел сюда попасть.
– Все хорошо. Правда.
Алекс сидел на ступенях часовой башни и ел два банана, купленные в супермаркете «Спар». Усталые мышцы гудели, в голове царила блаженная пустота. Мимо прошел слепой с собакой-поводырем. Почему-то поводырями всегда работают золотистые ретриверы. Над головой летали ласточки, похожие на маленькие ножницы. Алекс закрыл глаза и принялся ждать, пока не померкнет зеленый отпечаток улицы на сетчатке глаз.
