– Очень хочу.
– Ты находишь меня привлекательной?
– Думаю, ты сама знаешь ответ на этот вопрос.
– Что бы ты сделал, если б я ушла и ты остался один?
– Наверное, погиб, не сразу, но…
– Ты бы рискнул своей жизнью ради меня?
– Я бы рискнул своей жизнью ради многих людей. – Ричард подумал о выбежавшем на дорогу ребенке, о тонущей в реке женщине и сказал: – Поправка – за тебя бы я отдал жизнь. Уступил свое место в спасательной шлюпке, вытащил из горящего дома… – Странно, но раньше он об этом не задумывался.
– Черт возьми, Ричард, уж если это не любовь!.. – с искренним негодованием воскликнула Луиза.
– Если подумать, я никогда не любил по-настоящему, и меня не любили. Во взрослом возрасте, я имею в виду. – Он пустым взглядом уставился на свои руки. – Боже мой, это было действительно неприятно. Я о других мужчинах. Могу же я немножко поревновать?
– Они были ужасны, а я переживала не лучшие времена. – Луиза положила голову ему на бедро и внезапно сказала: – Похоже, Дейзи лесбиянка.
Ричард возвел глаза вверх, чувствуя себя невероятно уставшим.
– Скажи мне это снова завтра утром.
Разумеется, Дейзи хотела стать счастливой и любимой и принадлежать любимому человеку, но больше всего ей хотелось, чтобы в ее жизни появилась хоть какая-то определенность, а не просто зигзагообразное метание от одного события к другому, словно в пинболе. Ее устроила бы даже драматическая ситуация, в которой можно было бы сказать: «Теперь я понимаю, что это значит. Вот кто я».
Она нашла правду или потеряла свой путь? Что скажут в церкви, в школе, дома? Джек так и не перезвонил – почему? Она совершенно не представляла, что чувствуют мать и отец, и абсолютно не понимала своих чувств. Ее томление было острым и беспредметным, и она не знала, тоска ли это по девушке, по Богу или по прежним каждодневным переживаниям, которые сейчас уже казались ей благословением. Она не могла читать, не могла даже лежать и беспокойно ходила по комнате, то пристально вглядываясь из окна в темноту, то сжимаясь в комок в углу, то медленно покачиваясь на стуле и думая: «Не обманывайся, тебе здесь не место».
Какое-то время Бенджи лежал, глядя на перевернутую бежевую пирамидку абажура. Она напомнила ему фильм, в котором кто-то попал на операционный стол, и камера глядела в потолок как бы его глазами. Эта мысль потянула за собой воспоминание о дедушке Кэрли, у которого случился сердечный приступ, а затем вспомнились похороны бабушки, и Бенджи испугался, что может вновь увидеть тот сон, который не совсем сон. На часах была половина двенадцатого. Скорее всего, родители еще не спят.
Он вышел в коридор, дошел до лестницы и сквозь перила увидел, что в столовой горит свет. Но когда он спустился и остановился в коридоре, оттуда не доносилось ни звука.
– Мам? Пап?
Переступить порог было боязно – вдруг в комнате кто-то есть? Стоит, затаив дыхание…
Бенджи уже хотел тихо вернуться в спальню, как вдруг из кармана пальто, висящего у входной двери, раздался короткий резкий звук и полилось сияние. Бенджи подпрыгнул от неожиданности, но потом осознал, что это просто эсэмэска пришла на мобильный телефон. И от этого дом сразу стал казаться более современным и обыденным. Пальто принадлежало отцу. Мама иногда позволяла Бенджи играть в игры на ее телефоне, но отец – никогда. И Бенджи тут же придумал, что отец получил жизненно важное сообщение от кого-то, кто оказался в ужасной опасности и нуждается в помощи. Он только глянет на сообщение и сразу же отнесет его отцу. Тот, конечно, сначала рассердится, но потом будет ему благодарен.
Бенджи немного постоял у пальто, прислушиваясь к царящей вокруг тишине. Если это не сообщение о помощи, то он просто положит телефон обратно, и никто ничего не узнает. Бенджи вытащил телефон из кармана. Ему всегда хотелось иметь собственный телефон – не для звонков, а просто потому, что он так удобно лежит в ладони, как пистолет или кинжал. Он нажал кнопку, и его лицо осветилось. Фоновой заставкой служила фотография – он сам, Дейзи и Алекс на галечном пляже недалеко от деревушки Блэкни, – а в центре экрана голубел квадратик сообщения. Бенджи ткнул в него. Фотография пропала, сменившись фразой «Позвони мне, я больше не вынесу этого. Целую, Эми». Бенджи не понял, это просьба о помощи или тайна, только почувствовал, что сильно ошибся.
Четверг
Лежа на подушке, Луиза наблюдает за спящим Ричардом. Чувствует она себя как на первом свидании, когда трепещешь, еще не зная, кого приглашаешь в свою жизнь.
Доминик сидит на унитазе в тусклом свете ламп, с опущенными жалюзи, а потом открывает окно, чтобы выветрить запах.
Дейзи в полусне видит себя у входа в пещеру и, ощущая опасность, разворачивается к елкам, тлеющим углям и дыму.
Бенджи думает, что ему приснился кошмар, вот только это не кошмар, все это случилось на самом деле прошлым вечером. Он встает, надеясь побыстрее забыть об этом, завтракает кукурузными хлопьями и виноградным соком, играет в «Супер Марио» и читает «Мистер Гам», но стоит лишь ему отвлечься, как он снова представляет наблюдающую за ним сверху фигуру, чье лицо скрыто капюшоном.
Анжела лежит на кровати, глядя на розовую лампу на ночном столике. Она чувствует, что вскоре случится нечто плохое, но не знает, как подготовиться к этому. С каждым днем она все больше узнает и все меньше понимает. Испытывают ли другие люди чувство потерянности? Как они живут с ним?
Алекс поежился, пробегая мимо места, где нашел Ричарда. Как ничтожен был шанс на его спасение. С друзьями они тоже время от времени рисковали: втроем – он, Джош и Джейми – скатывались на велосипедах с гребня Криб-Гош, висели с Аароном на стене плотины, но потом им всегда было весело, а от вчерашнего происшествия у Алекса осталось неприятное ощущение, что он отчасти виноват в случившемся. И все же здесь было изумительно, сегодня место выглядело иначе, будто находилось в небе. Жаль уезжать отсюда. Кажется, будто все это принадлежит тебе.
На часах пятнадцать минут одиннадцатого. К половине первого Алекс уже будет у часовой башни Абергавенни. Последняя треть пути шла под гору. Даже жаль, что погода хорошая. В поясной сумке у него две таблетки сухого горючего, ветровка, деньги, мобильник и «Твикс». Хотелось пробежаться под ливнем, похожим на вчерашний, и показать всем, как это нужно делать. К тому же сегодня утром он представлял Мелиссу, целующуюся с девушкой, и дрочил на эту картинку. Вот только девушка то и дело превращалась в Дейзи, и приходилось делать свое дело быстро, стараясь не думать вообще ни о чем.
Дейзи проснулась поздно и понадеялась, что ей удастся позавтракать в одиночестве. Но когда она заливала хлопья молоком, в кухню вошел зевающий отец в пижаме.
– С добрым утром.
Дейзи разозлилась на его вторжение, на то, что он узнал – или не узнал – о ее поцелуе с Мелиссой и собирался сказать что-нибудь глупое. Отец взял с полки чашку, положил в нее пакетик чая и сел рядом с ней.
