– Вал Оффы, – сказал Ричард.
Темный кряж закрывал собой полнеба. По узкой, теряющейся в траве одноколейке «мерседес» въезжал в долину. Ричард по-прежнему вел машину слишком быстро, мама цеплялась за край сиденья, но молчала. И вдруг…
– Черт! – вскрикнула Луиза.
– Дерьмо! – подхватила Мелисса.
«Мерседес» резко затормозил перед стадом овец, а старик в грязной куртке замахнулся на них палкой.
* * *
Два планера так медленно летели в наползавшем с гор ледяном сером воздухе, что, казалось, можно подставить к фюзеляжу лестницу, вскарабкаться и поговорить с пилотом. Сквозь косой, почти горизонтальный дождь виднелись горы Хэй-Блаф и Лорд-Херефордс-Ноб. Вереск, лиловая росянка и рябь на грязных лужах. У геодезического пункта красный воздушный змей взмахнул хвостом и скользнул в долину, будто выискивая крыс и кроликов.
Некогда здесь были прибрежные мели, но столкновение литосферных плит смяло и подняло их, обнажив известняк и песчаник. Потом долины проутюжили ледники, принеся с собой валуны. Позже эти места назовут Аппер-Блаен, Ферс-Фарм, Ольхон-Корт. Здешние дороги и тропинки не менялись со Средневековья, и нынешние люди шли по отпечаткам ног тех, кто прошел здесь задолго до них.
Красный дом – усадьба романо-британской постройки – был заброшен, превратился в развалины, которые растаскивали по камешку, потом отстроен заново, сожжен и вновь перестроен. Он многое повидал: фермеров-арендаторов; слуг пограничных лордов Уэльса и Англии; сбежавшую в холмы чью-то беременную дочь; мужчину, сунувшего в рот мушкет и на глазах у жены снесшего себе полголовы; пьяного священника, проигравшего дом на лошадиных бегах… но все это происходило очень и очень давно. Однако под половицами до сих пор лежали две медных ложки, банкнота в двадцать тысяч рейхсмарок и письма от некой Флоренс, из экономии написанные поперек прежнего текста – желтые и хрупкие, нынче они годились лишь на то, чтобы затыкать щели в стене. «Брат, у меня больные легкие», – написано в одном из них. Сыновья того семейства погибли во Франции, в битвах при Флер-Корселет и Морваль. Две пожилые сестры пережили Вторую мировую войну, одна умерла от рака печени, другая окончила свои дни в доме престарелых города Билт-Уэлс.
В Красном доме остались: некрашеная мебель из сосны; противопожарное одеяло в фирменной красной упаковке; запись в книге гостей: «Шентоны, 22 – 29 марта. В саду мы увидели оленя…»; акварельные рисунки в рамках: штокроза, мыльнянка; биоразлагаемая жидкость для мытья посуды; случайная подборка старых книг в твердых переплетах и реклама фермы по выращиванию коз.
* * *
Доминик заказал минивэн, но за ними приехал «опель-инсигния» цвета «зеленый металлик». За рулем сидел этакий викинг с серьгой в ухе и шрамом. Сумки пришлось везти на коленях. Окна изнутри запотели, а снаружи их поливал дождь.
Бенджи втиснулся между матерью и сестрой и блаженствовал в безопасности и тепле. Дома он чувствовал себя одиноким, потому что до крови подрался с Павлом, за что ему целую неделю не разрешали играть с другом. Путешествовать оказалось здорово, и не только потому, что теперь он каждый вечер ел сладкое. Бенджи еще не говорил с дядей Ричардом, но знал, что тот рентгенолог: пихает трубки людям в кишки и толкает их до мозга, убирая засоры – словно трубочист, который чистит трубы – и это потрясающе. Промчавшийся мимо грузовик окатил машину водой из лужи, и на миг Бенджи ощутил себя на подводной лодке-акуле, совсем как герой мультфильма «Сокровища Красного Рэкхема».
Алекс подсчитывал в уме, во сколько ему обойдется этот отпуск. Два пропущенных рабочих дня в магазине по продаже видео, два пропущенных выгула собак. Минус сто двадцать три евро. Зато он побывает в горах.
Большинство девчонок считают его скучным. Плевать. Ты неудачник, если не зарабатываешь деньги, а он собирается отучиться в колледже без банковских займов. Алекс потер лоб. Напряжение за левым глазом и кислый привкус во рту – минут через пятнадцать появится боль, а на краю зрения замелькают зеленоватые вспышки. Он приоткрыл окно и жадно вдохнул холодный воздух. Ему нужна темнота. И покой.
– Эй, Алекс… – окликнул отец и обернулся. – Остановимся? – предложил он, увидев выражение его лица.
Алекс покачал головой.
– Хотя бы на десять минут?
Они съехали с дороги, и дождь внезапно прекратился. Воздух очистился, мир засиял. Машина перевалила через холм, и вал Оффы снова предстал перед ними. Его верхний край золотился, будто небо вдруг раскрылось, изливая неземной свет.
– Охренеть, – проговорил Бенджи.
И никто его не одернул.
Пахло пчелиным воском и свежим постельным бельем. Луиза стояла посреди спальни, прислушиваясь к доносящемуся откуда-то снизу тихому, на грани слышимости, жужжанию. Повеяло холодом, и волоски на ее шее встали дыбом. В этой комнате кто-то сильно страдал. Луиза умела ощущать подобное с детства. То в каком-нибудь доме, то даже просто в коридоре. А когда Крейг купил усадьбу Дейнс-Барн, она и пяти минут не могла там находиться. Муж твердил, что это глупо. А неделю спустя она узнала – в том доме погиб, закрывшись в холодильнике, маленький мальчик.
Мелисса прошла по холодным плитам в коридоре и вышла в сияющий прямоугольник дверного проема. Стоило лишь вынуть наушники – и сразу навалилась тишина, прерываемая только шелестом травы да отдаленным собачьим тявканьем. Промокнув воду на скамье кухонным полотенцем, Мелисса села и погрузилась в чтение «Невыносимой любви» Иэна Макьюэна. Смысл слов с непривычки ускользал – ей еще не доводилось жить в сельской местности дольше пяти дней. Как-то в 2011 году она провела какое-то время в Келлморе. Они прыгали с тарзанок и пили «Бакарди бризер». У Кейши тогда случился приступ эпилепсии прямо в душе. А здесь совершенно нечего делать. В сумке лежали две самокрутки с марихуаной, но она выкурила их, еще когда они остановились у овечьего стада. Ричард тогда напился, и это было ужасно.
– Боже, я не знал, как прекрасен этот моцартовский концерт для фортепьяно, – сказал он. – Печенья больше не осталось, нет?
Если задуматься, там было красиво: зеленая чаша долины, а над ней плывут, меняя очертания, облака. И дымом от костра пахло…
Бананово-желтая гусеница свернулась вопросительным знаком на подлокотнике скамьи. Мелисса чуть не смахнула ее в траву, но пожалела, вдруг вспомнив о говорящей гусенице из какой-то детской книжки.
В ворота въехало зеленое такси, и Алекс с младшим братом появились из-за дверцы, будто клоуны из цирковой машины.
«…поразительные пейзажи Ольхон-Вэлли… вторая категория в списке охраняемых объектов… тщательно отреставрирован… добавлена вторая ванная комната… огромный придомовый участок… кустарники и взрослые деревья… риск подтопления… краны-смесители… сушилка… нет телевизионного сигнала… тысяча двести фунтов в неделю… разумные компенсации за поломку… «Американ-экспресс»… септик…» – гласил рекламный проспект Красного дома.
Доминик помог водителю выгрузить вещи, а Бенджи достал застежку от портфеля из засыпанного крошками тайника. Ричард одной рукой обнял Анжелу – в другой он на отлете держал чашку чая. Умытый дождем мир сиял, вдалеке по-прежнему тявкал пес.
