– Алекс нашел его, – добавил Доминик.
– С ним все будет хорошо, – подхватила Анжела.
– По крайней мере, мы на это надеемся.
И только сейчас Мелисса поняла, о чем идет речь.
– Худшее уже позади, – сказал появившийся в дверях Алекс, все еще в мокрой футболке, шортах и кроссовках.
Он подошел к хлебнице и отрезал здоровенный ломоть хлеба.
– Мне нужно принять душ. Мелисса, не могла бы ты принести теплые вещи для Ричарда?
Мелисса вскинула голову, однако сообразила, что сейчас не время артачиться.
– Разумеется, – ласково сказала она и ушла.
Алекс откусил хлеб.
– Позовите меня, если понадоблюсь, ладно?
Он ушел, а Доминик испытал гордость за сына. Молодежь берет на себя ответственность, может, не все так уж и плохо в этом мире?
Дейзи вышла в коридор и успела мельком увидеть Мелиссу, которая куда-то спешила с охапкой одежды, словно горничная в отеле. Потом из своей комнаты вышел Алекс с обмотанным вокруг бедер полотенцем и куском хлеба во рту.
– Наш приключенец внизу.
– Правда?
– Вывихнул лодыжку и сильно замерз. Сейчас отмокает в горячей ванне. – Брат аккуратно отодвинул Дейзи. – Мне нужно то же самое, иначе и я замерзну.
Дейзи вдруг стало невыносимо одиноко.
– Можно я побуду с тобой в ванной?
Он поднял брови.
– Ну, если тебе так хочется…
В конце концов, сегодня такой день, когда обычные правила временно не действуют. Они вошли в ванную, Дейзи заперла дверь, села на закрытый унитаз и уставилась на полочку. «Восен», «Миракл мойст», розовая клетчатая косметичка Луизы…
Алекс включил душ, еще раз откусил от хлеба и положил остаток на раковину. Благопристойно отвернувшись от сестры, снял полотенце и шагнул в пластиковую кабину.
Дейзи смотрела на впадины на его ягодицах, на мускулистую спину и вспоминала, как ощущала себя во время плавания – ей было все равно, как она выглядит, она просто наслаждалась движениями своего тела. Сейчас они с братом снова чувствовали себя детьми.
– Значит, ты теперь вроде как герой?
– Я бы не сказал, – возразил Алекс, однако в голосе его прозвучала гордость. – О боже, как хорошо…
Слышать наслаждение в голосе брата оказалось куда более неловко, чем видеть его обнаженным. Однако Дейзи нравилось, что они здесь вместе и словно прячутся ото всех. Запотевший пластик размывал силуэт Алекса.
– С ним сейчас все в порядке?
– Скорее всего, да. – Алекс нагнулся и смыл грязь с лодыжек, затем нанес на голову шампунь. – Этот идиот довольно далеко забрел.
– Он, кажется, накупил себе кучу новых вещей для бега.
– Ну, теперь-то как новые не выглядят.
Они замолчали. Вскоре Алекс выключил душ и вышел из кабинки. Подобрал полотенце, обтерся. Смотрелся он как топ-модель, а вел себя как мальчишка. Взял с раковины кусок хлеба, прожевал и сообщил:
– Так, а теперь мне нужно пописать, и неплохо бы тебе… ну, хотя бы отойти вон туда и не смотреть на меня.
– Я, кажется, лесбиянка, – вырвалось у Дейзи.
Будто кто-то говорил ее голосом, будто кто-то спихнул ее с вышки, и вот она падает вниз… Застывшее время, блики света на воде, мгновенный холод – и голубая тишина.
– Правда? – Алекс нахмурился, будто разгадывая кроссворд.
– Это что, так странно?
– Немножко.
Лесбиянка. О боже. Он не знает ни одной лесбиянки, никогда не встречал их в реальной жизни, видел только в порно, и не факт, что там они настоящие.
– Это означает, что ты больше не христианка?
– Алекс, я боюсь. – Чуть не плача, призналась Дейзи. – Скажи хоть что-нибудь, пожалуйста!
Он задумался. Как все сложно! Будь она мужчиной, он бы запаниковал и постарался не думать о том, что может стать для него сексуально привлекательным. Но лесбиянка? Алекс вообразил, как сестра начнет встречаться с девушкой. Наверное, тогда у него будет уже две сестры? Если только ее подружка не окажется стервой или уродиной.
– Пожалуйста…
Он попытался сесть рядом с Дейзи, но сиденье унитаза было слишком маленьким, и Алекс опустился на колени и неловко обнял сестру.
– Я поцеловала Мелиссу.
– Что?!
– Я поцеловала Мелиссу.
– Охренеть! Она что, тоже лесбиянка?
– Это произошло случайно. – Дейзи отмотала немного туалетной бумаги и высморкалась.
Алекс сел на край ванны.
– Я ее тоже целовал. И ей это тоже вроде как не очень понравилось. – Он ждал, что Дейзи засмеется, но та его, похоже, не услышала. – Но целуется она хорошо.
– Она назвала меня гребаной лесбиянкой.
Алекс наконец-то понял, что ее так испугало. Все то дерьмо, что на нее выльют. Из-за церкви она потеряла всех своих друзей, а теперь эти лицемерные засранцы могут ее выгнать. Захотелось влепить Мелиссе пощечину.
– У тебя это, ну… впервые?
– Нет. Да. Чувствую себя полной дурой.
Они замолчали. Все так обыденно – ни трубного рева, ни разящей насмерть молнии после ее признания.
– Я рассказала все маме.
– И?
– Она принялась нести пургу. Как всегда.
– О боже. Чумовой денек. Чумовой в хорошем смысле, – поправился Алекс, заметив обиженный вид сестры. – Ведь Ричард не умрет, а ты… – Что бы такого сказать? Что она тоже не умрет, что ли?
– Алекс! – позвал Доминик.
Он встал.
– Так, все, мне уже действительно надо пописать. Скажи отцу, что я буду через пару минут, хорошо?
Дейзи не шелохнулась. Алекс чувствовал, что нужно как-то отреагировать. Но как?
– Алекс! – снова позвал отец.
Он лежал на диване в большой фланелевой рубахе и с чашкой сладкого чая в руках. Левая нога покоилась на бедре Луизы. Убрав в сторону пакет замороженного горошка, она принялась обматывать лодыжку Ричарда старым бинтом – стоящая у раковины коробка с пакетом первой помощи была датирована 1983 годом. От открытой печки веяло теплом. Негромко играла соната для скрипки и фортепьяно композитора Франка, в исполнении Марты Аргерих и Доры Шварцберг.
– Все, этого должно быть достаточно. – Луиза закрепила повязку с помощью безопасной булавки.
Ричарда слегка подташнивало из-за батончиков «Марс», которые Алекс заставил его съесть в ванной, помимо этого он ощущал нервирующее недомогание и ломоту в костях, как при гриппе. Беспокойство то росло, то затихало – система безопасности тела сигнализировала об угрозе, хотя Ричард знал наверняка, что выздоравливает. Он едва не получил сильное переохлаждение, если верно помнит описанные в медицинских учебниках симптомы.
