Вкус рта Мелиссы, ее веснушки… Алмазы и жемчуг. Как жестоко время. Будущее становится прошлым, содеянное будет навек твоим свидетельством. «Думаю, быть тобой уже достаточное наказание». Она слышала эти слова, но где?
Анжела вносит покупки на кухню и начинает разбирать их: сосиски, сырные палочки, груши… Дом тих. Мелисса и Дейзи, должно быть, где-то гуляют. Анжела заплатила двадцать шесть фунтов за такси, за рулем был маленький круглый мужчина, сикх из Пенджаба. Она не запомнила, как его зовут. Сикх рассказывал о своей сестре, вышедшей замуж за наркомана, и о том, как ему с братьями пришлось его приструнить. Анжела не стала расспрашивать о подробностях. На зеркале заднего вида подпрыгивал пластиковый Тадж-Махал, из динамиков пел Бон Джови.
Путешественники возвращаются через полчаса.
– Можно я посмотрю фильм? – вбежав в гостиную, кричит Бенджи.
И убегает, не дожидаясь запрета.
– Ну, доплыли до истоков Нила? – спрашивает Анжела.
– Для этого мы слишком медленно гребли, – смеется Ричард.
В комнату врывается трубный рев заставки «Роботов».
– Бенджи, закрой дверь, пожалуйста!
Алекс берет газету. Умерла Одри Уильямсон, серебряный призер Олимпийских игр в Лондоне 1948 года.
В комнату врывается Мелисса, освежившаяся и благоухающая.
– Где Дейзи? – спрашивает Доминик.
– Наверное, где-то гуляет, – беззаботно отвечает та.
* * *
Один человек смотрит – и видит вселенную, созданную Богом, который следит за ее расцветом, замечает даже воробьиный выводок и прислушивается к молитвам своих лучших созданий. Другой верит, что жизнь во всем ее причудливом многообразии – лишь результат случайной химической реакции, которая всего на миг украсит поверхность каменного шара, крутящегося среди миллиардов галактик. И оба эти человека могут часами общаться и не найти серьезных отличий друг в друге, потому что не совокупность верований делает нас добрее или умнее.
Вильгельм Бастард принудил Гарольда к клятве над мощами святого Иеронима; Генрих VIII порвал с Римской церковью из-за своей Серьезной причины; окутанные дымом башни-близнецы… Религия питает перемены и регрессы человеческой истории, по крайней мере, так это выглядит. Однако в попытках узреть иной свет она искажает их, и те же самые исступленные верования кажутся лишь прикрытием для обычных побуждений наподобие жадности и страха. А как же тогда жизнь отдельно взятого человека? Ее крохотные перемены и регрессы? Разве религия сковывает и освобождает, дает или отнимает надежду? Или это все те же древние основные побуждения, обряженные в воскресные одежды? Причины они или оправдания?
* * *
Дождавшись, пока его глаза привыкнут к темноте, Бенджи медленно и тихо сделал несколько шагов – ведь крысы могут взбежать по ноге под штаниной, поэтому кровельщики и обматывают лодыжки веревкой. Вот только это была не крыса и даже не мышь, а нечто среднее, более круглое и с длинным заостренным носом. Наверное, землеройка. Она выглядела больной и явно не собиралась никуда убегать, и Бенджи присел рядом. Он хотел потрогать ее, но вдруг заметил на ней несколько мух. Землеройка снова дернулась, изо рта и сзади у нее потекла кровь. Она умрет, если он ничего не сделает, но если он побежит за помощью, то ее может найти и убить какое-нибудь животное, лиса или ворона. Нужно все сделать быстро.
– Мама? Папа?
В коридоре появился Ричард.
– Что случилось, молодой человек?
– Я… – Бенджи поперхнулся от волнения.
– Так, говори медленно. Я уверен, мы сможем решить эту проблему.
Бенджи не любил выказывать свои переживания перед теми, кто не является его семьей, но рядом с Ричардом он чувствовал себя в безопасности, как рядом с хорошим учителем.
– Там животное. В сарае животное.
– Какое животное? – Ричард подумал, что это может быть заблудившаяся корова или что-то в таком роде.
– Не знаю, – уже спокойней ответил Бенджи, разделив ответственность со взрослым. – Оно похоже на мышь.
– Оно тебя испугало? – Ричард чуть не засмеялся, но сдержал смех из-за отчаянного вида Бенджи.
– Оно больное.
– Тогда идем.
Он потрепал племянника по плечу, и они направились в сарай. Его грусть оттого, что он так и не стал отцом, была сродни печали Бенджи от вида землеройки.
– Показывай, – сказал Ричард, когда они вошли в сарай.
На сей раз Бенджи побоялся подходить близко. То, что Ричард – доктор, навело его на мысли о бешенстве. Ричард склонился над маленьким тельцем животного. Оно все еще шевелилось. Он взял из поленницы щепку и потыкал зверька. Бенджи хотел попросить его не делать землеройке больно, только доктору нельзя говорить, что ему делать.
– Крысиный яд, – выпрямившись, констатировал Ричард. – Внутреннее кровотечение. Боюсь, мы ничем не можем помочь бедолаге.
Бенджи стало дурно, и от расстройства он не заметил, как в руках Ричарда появилась лопата. Он хотел крикнуть «нет!», но чувствовал себя словно в космосе или под водой. Ричард занес лопату над зверьком, и Бенджи зажмурился, но, услышав хруст, с которым лопата вонзилась в утоптанный пол сарая, невольно открыл глаза. Зверек лежал, разделенный на две части, в лужице крови, и его внутренности – маленькие бордовые мешочки – вывалились наружу.
Ричард собрал все это на лопату и сказал:
– Давай устроим ему подобающие похороны.
По лицу Бенджи заструились слезы, и он убежал, всхлипывая.
– Бенджамин?..
За домом остановилась машина. Доминик беспокоился о Дейзи и успел вообразить полицию с плохими вестями о ней. Однако это оказался зеленый «рено», высадивший Дейзи и уехавший, когда Доминик вышел из дома.
– Дейзи? – окликнул он, глядя на ее выпачканные грязью штаны.
Она посмотрела на отца. Успела ли Мелисса рассказать остальным?
– Как ты?
Не знает. Пока она в безопасности.
– Я заблудилась. – Полуправда, но и не настоящая ложь. – Эти мужчина и женщина подвезли меня. Они хорошие.
– Ты, похоже, замерзла.
– Прости, я потеряла пальто, – покаялась она – ведь родителям придется заплатить за новое.
– Давай, заходи.
Правда в том, что те двое не просто подвезли ее, они сделали для нее гораздо больше: не только подняли на ноги, но и в каком-то смысле спасли. Дейзи не осознавала происходящее вокруг, словно пребывая под анестезией, и потеряла счет времени. На миг она подумала, что вцепилась в руку пожилого мужчины, удерживая его от падения, однако все оказалось наоборот.
В коридоре они с отцом остановились. Интересно, где сейчас Мелисса?
– Мне нужно побыть одной.
