«В глаза ей брызну жидкостью волшебной…» – мелькнула в памяти строчка из «Сна в летнюю ночь».
– Значит, для тебя я сделаю исключение, – пообещала Дейзи. Интересно, как относится церковь к татуировкам в виде синей птицы? Наверняка считает «изъяном в сердце розы».
– У принца Альберта сквозь член продернуто кольцо, так что он может привязывать его к ноге. Вот уродство. – Мелисса засмеялась, и все обернулись к ним, наверняка задаваясь вопросом, о чем это они болтают.
– Ладно, ты выиграла. Это точно самое мерзкое.
– Послушай… Расскажи мне о вере. – Мелисса положила руку на плечо Дейзи, показывая, что не шутит. Она не завидовала ей. Скорее, испытывала некое животное любопытство из-за ее невозмутимости. Хотя, может, немного и завидовала.
Дейзи задумалась. В предыдущие дни она много раз представляла себе этот разговор, однако сейчас все было по-другому. Как объяснить, чтобы не рассеять нечто безымянное, возникшее между ними?
– Тебе казалось иногда, что все бессмысленно или же, наоборот, имеет гораздо большее значение? – Примитивно, надо было начать оригинальней.
– Бывало такое.
– Шекспир, пирамиды, люди… – Дейзи посмотрела на Бенджи, играющего на своем «Нинтендо», и подумала, что это удивительно. – Не может же это быть случайностью? Я хочу сказать… – Как ей объяснить все эти чудеса? – Смотришь ночью в небо, и оно красивое, но и пугающее тоже, правда?
– Пожалуй, – согласилась Мелисса.
Но боялась ли она по-настоящему? Ее страхи более приземленные.
– Что бы ты сделала, если б не могла не думать об этом?
– Ну, наверное, стала бы пить сильные антидепрессанты. – Мелисса засмеялась, подумав, что именно так и сделала бы.
– Иногда мне кажется, что меня нет. Я смотрю на себя и ничего не вижу.
Мелиссу пробрала дрожь при мысли о том, что порой она чувствует то же самое. Алекс уделяет ей все меньше внимания, но она еще не готова пересечь эту реку.
– Я играла. Ну, в спектаклях, пьесах, – призналась Дейзи и сказала то, о чем никому еще не говорила: – И когда я изображала кого-нибудь, я знала, кто я.
– Тебе нужно играть и в жизни.
– Что?
– В школе мы делали такое упражнение. В течение дня ты изображаешь кого-нибудь другого. Слепого, глухого, хромого… или просто того, кто не говорит по-английски, – объяснила Мелисса, подумав, что сама она никогда не перестает изображать кого-нибудь другого.
– И кем мне быть?
– По-моему, тебе следует стать настоящей стервой, – с улыбкой решила Мелисса.
«Разве можно быть кем-то другим?» – подумала Дейзи. Лес, магия эльфов… «В чудовище Титания влюбилась…» – вспомнилась ей строчка из «Сна в летнюю ночь».
Она никогда не изменит ему. Будет поступать безрассудно, быть может, введет в заблуждение, но не изменит и не солжет. Как ни странно, в этом Ричарда убедило ее признание. Она хотела, чтобы людям было хорошо. Разве плохо, что она делала приятно другим мужчинам, щедро расточая свое расположение? Неужели он первый мало-мальски приличный мужчина, который ей встретился? Ричарда беспокоила мысль о том, что эти мужчины были… интересней? Грубей? Мужественней? А она смирилась с его недостатками за его надежность, респектабельность и деньги.
Интрижка Дженнифер положила конец их браку вовсе не из-за самого факта измены или нежелания Дженнифер скрыть ее, а потому что ей было все равно. Ричард не представлял себе Дженнифер дающей или берущей. Поначалу он счел ее страстной. Он не понимал толком, что хотят женщины, и испытывал возбуждение и облегчение оттого, что Дженнифер формулировала свои потребности предельно четко. Но их секс всегда был каким-то автоматическим, и постепенно Ричард понял, что ее страсть коренилась в гневе, источник которого остался для него тайной.
Луиза занималась с мужчинами сексом в состоянии алкогольного опьянения – это извиняет ее или, наоборот, усугубляет ее вину? Быть может, у каждого есть темная сторона личности, которую он держит в узде. Неизвестно, как жила бы мать, не умри отец. Бульварные романы, расставленные на полках по росту, зеленые меламиновые чаши…
Они пересекли вершину Дайка, и в лицо им дунул прохладный ветер из долины. Ричард застегнул молнию на ветровке под самое горло. Из рваных облаков, летящих над долиной будто обрывки занавесок, начал моросить дождь.
Они дошли до гравийной дороги недалеко от дома.
– Как ты? – окликнул ее Доминик.
– Все хорошо! – ответила Анжела, переводя дух перед тем, как перейти по лестнице на другую сторону забора.
Ей нужна горячая ванна, антисептический крем и подбитые овечьим мехом тапочки, которые она забыла дома. Она посмотрела на ближайшее дерево. Дуб английский, Quercus robur на латыни. Когда-то давно, в другой жизни, она была дипломированным биологом. Этот дуб еще называют черешчатым, потому что его желуди сидят на длинном черенке…
Она дарит знания детям, а те забывают их сразу же после экзаменов. Или даже до экзаменов. Митохондрии, рибосомы, углеродный цикл, открывшие инсулин Бантинг и Бест… Природа с большой буквы «П». Странно, что Анжела в общем-то не любит ее. Оздоровительные прогулки и редкие посещения зоопарка с Бенджи – вот ее потолок. Когда-то она увлекалась коллекционированием мотыльков, бегала за ними с факелом и сачком. Ивовый древоточец, яблонная плодожорка, арлекин… Все в прошлом. Теперь трудно чем-либо увлечься. Вспомнилась мать. Разумеется, ее болезнь была связана с физиологией. Разрушение миелинового слоя нервной системы, нейрофибриллярные клубки… Болезнь Альцгеймера. И все же это удивительно – устав от жизни, жаждать смерти.
Вдалеке что-то шевельнулось. Может, это… Нужно перестать о ней думать. Надо было поговорить с кем-нибудь о ней. Представились тикающие часы и коробка с бумажными салфетками на журнальном столике из сосны. Анжела никогда не спрашивала Ричарда о Дженнифер: почему они сошлись, почему разошлись. Доминик прав. Она считает себя заботливой, только всю заботу расточает в школе на чужих детей.
Анжела поставила болезненно ноющую ногу на маленькую деревянную ступеньку и подтянула за ней тело.
– Мы вставили проводниковую иглу в бедренную артерию.
– Это в паху? – спросил Бенджи.
– Точно. – Ричард взял кусочек пазла с изображением повешенного мужчины и передал Анжеле. – Готово.
Луиза наблюдала за ним с подоконника. Он даже не думал о том, что она ему рассказала. Уж лучше бы, как Крейг, вышел из себя и принялся выяснять отношения. Может, она непоправимо ошиблась? Ее ввели в заблуждение ученые степени, книги, музыка?
– Самая скучная игра в мире, – заявила Мелисса, пристально глядя на пазлы.
– А я, наверное, взяла бы пазлы даже в дом престарелых, – призналась Дейзи.
Две девушки с их маленьким масонским движением.
