Повернувшись, даже не взглянув на поверженного врага, я молча прошествовал к дверям класса. В какое-то мгновение мне казалось, что сейчас, несмотря ни на что, Александр встанет и бросится на меня… Ну, в больницу я попаду точно. Я хотел сгорбиться, сжаться, стать незаметным. Но Тогот мне не позволил.
– Ну, ты и трус! – прошипел он мне в ухо. – Чего теперь-то бояться? Дал ему в глаз, теперь надолго запомнит.
Честно, в первый момент из всего, что сказал мне Тогот, я расслышал только слово «трус», и это слово меня покоробило. А ведь и правда я был трусом. Маленьким забитым трусом. Слезы навернулись мне на глаза, но я сдержался, в конце концов, я впервые в жизни, пусть даже при помощи Тогота, стал победителем.
В класс вошла Инна Сергеевна.
Надо же было, чтобы сейчас, именно сейчас был урок английского!
– Ну, ты даешь, – прошептал мне Гера, садясь и хлопая партой. – Где ты этому приемчику научился… – А потом оптимистично добавил. – Ты смотри, Тощий из тебя после уроков отбивную сделает…
И тут появился Александр. Зрелище он собой являл, прямо скажем, неприглядное. Глаз, по которому я ударил, полностью заплыл, превратившись в единый синяк, уже начинающий наливаться багрово-синими цветами.
– Цветков, почему ты опаздываешь… – начала было Инна Сергеевна, но тут увидела всю красоту. – Что с тобой, Цветков? Что случилось?
– Поскользнулся на лестнице, – размазывая по лицу сопли и слезы, прошипел мой мучитель. А потом, так, чтобы учительница не видела, показал мне кулак. Нет, Александр не смотрел на меня, но я-то отлично понял, кому предназначается этот выразительный жест.
– Иди срочно в медпункт, – заверещала Инна Сергеевна. – Так, дети, открывайте учебник на шесть десят восьмой странице и начинайте делать упражнение. Пойдем, – она взяла Александра за руку. – Пойдем, я тебя провожу…
И они покинули класс.
Тут же Гера и Вовчик с Андреем, сидевшие позади, накинулись на меня:
– Ты чего, сдурел? Тощий тебя порошок сотрет. Ты знаешь, какой у него старший брат?..
– Здорово ты ему врезал, со всего маху…
– Слушай, а ты меня не можешь научить так, хрясть – и…
Я лишь отмахнулся.
* * *
А на следующей перемене я отправился к директору.
Перед самым звонком с урока в класс заглянула одна из старшеклассниц, что-то прошептала на ушко Инне Сергеевне, и та даже в лице изменилась. Как только прозвенел звонок, учительница объявила:
– Так, теперь все на перемену, а ты, Артур, пойдешь со мной к директору.
Вот только директора мне и не хватало.
– Доигрались, – фыркнул я Тоготу.
– А чего ты хотел, – насмешливо ответил тот. – Ты же парню чуть глаз не выбил!
– Я? – тут я буквально взвился от злости.
– Да брось ты, – игриво продолжал Тогот. – Ничего страшного не случится.
И я, понурив голову, отправился следом за Инной Сергеевной.
В кабинете директора я бывал лишь однажды. Меня попросили туда что-то занести. Оказаться вызванным к директору или на педсовет в учительскую считалось верхом неприятностей. Так ведь и из школы выгнать могут, а то еще хуже – поставят на учет в детскую комнату. Я знал, что ни в коем случае нельзя оказаться на этом самом «учете», иначе напишут плохую характеристику и в институт не примут. Так, во всяком случае, грозила мне мать во время очередной выволочки.
Предчувствуя самое плохое, я вступил в святая-святых нашей школы.
Яков Григорьевич оказался точно таким, каким я запомнил его на сентябрьской линейке: невысокий, лысоватый с двойным подбородком и крошечными свиными глазками, спрятавшимися за толстыми линзами огромных очков. Александр тоже был здесь. Его подбитый глаз уже принял должный багровый оттенок, а под глазом протянулась полоска пластыря.
– Ну и что, Артур Томсинский, изволь поведать нам, как тебя угораздило изувечить своего товарища?
Я ничего не сказал. Инна Сергеевна тоже молчала, с недоумением переводя взгляд с Александра на меня, а потом снова на Александра.
Потом решительным шагом она подошла к директору и что-то зашептала ему на ухо.
– Что теперь делать? – поинтересовался я у Тогота.
– Сознайся, – предложил покемон. – Расскажи им, как все случилось. Хуже не будет, поверь мне.
– Ага, один раз уже поверил, – мысленно прошипел я.
– И что? Разве плохо получилось?
Ничего хорошего в том, что происходило, я не видел. Я бросил украдкой взгляд на Александра. Да, выглядел он впечатляюще!
– Нет, Инна Сергеевна, – неожиданно объявил директор, вставая из-за стола. – Тут никакой ошибки быть не может. То, как этот ваш мямля врезал ногой в глаз Цветкову, видели многие. Так что придется нам принимать определенные меры. Но для начала я бы хотел поговорить с этим «героем» с глазу на глаз.
Инна Сергеевна отступила. В этот миг она выглядела очень удивленной и потерянной. Директор, важно прошествовав вдоль длинного стола, подошел ко мне и наклонился, глядя прямо в глаза.
– Итак, Артур, это ведь ты дал в глаз своему товарищу? – спросил директор.
Мне ничего не оставалось, как кивнуть.
– Вот видите, – повернулся директор к моей классной руководительнице. – Так что идите, и ты, Цветков, тоже иди, а мы с Артуром побеседуем.
Александр захлопнул за собой дверь, и я весь сжался. Вот теперь-то начнется самое страшное. Но Яков Григорьевич неожиданно мне подмигнул. Вот чего я от него не ждал! Кажется, у меня появился союзник. В тот же миг я почувствовал, как что-то подкатило к горлу, на глаза навернулись слезы.
– Иди сюда, – позвал директор. – Выпей воды. – Он уже налил холодной воды из большого директорского графина в граненый стакан и протянул его мне. – Выпей.
Я взахлеб стал глотать холодную воду, которая в тот миг показалась мне слаще любого лимонада.
– Ну, что у вас там получилось…
И тогда, поставив стакан, я сбивчиво стал рассказывать про то, как Александр скинул меня в котлован (естественно, я умолчал о всех последующих за этим событиях), о том, как тот всегда пристает к малышне, всегда рад отвесить затрещину или дать пендель…
– Да я все это знаю, – перебил директор. – Что у вас сегодня на перемене вышло?
– Поймал он меня, – растерянно начал я. – По голове треснул… – Тут я замялся, не зная, что сказать.
– И тут стало мне так обидно… – зазвучал у меня в голове голос Тогота.
– И тут стало мне так обидно… – вслух повторил я. – Развернулся и дал ему.
– Правильно дал, – пожевав губу, согласился директор. – Только запомни, Артур, я тебе этого не говорил. Но дал ты ему за дело. Мне тут многие на него жаловались… – Тут он сделал многозначительную паузу. – Но сам понимаешь, благодарности я тебе за этот поступок вынести не могу. Подумай, что случилось бы, ударь ты его не так удачно, а попади, например, в висок… Или, к примеру, упал бы он и стукнулся головой об угол. Ведь все это могло очень-очень плохо кончиться… – И вновь последовала многозначительная пауза, во время которой я должен был прочувствовать всю глубину своего проступка. – Однако на первый раз я мер принимать не буду, – продолжал директор. Я вздохнул с облегчением… – Однако, надеюсь, что больше драться ты не станешь. Сейчас я пойду и побеседую с Цветковым, а ты пока посиди в моем кабинете и подумай о том, что я тебе только что сказал. – С этими словами Яков Григорьевич исчез за дверью.
