– Цена – семь раз по десять золотых, – сказал я.
– Цена – я пощажу твою жизнь за твою дерзость, – сказал он.
Этот Принц без кола и двора пугал, как младенец, заходящийся над собственными какашками, какими себя же и обложил, однако я отправился отыскивать Принцессу, потому как случается, что дело само себя окупает. Особенно когда запах ее повлек меня не к северным дорогам, и не к бандитским городкам, и даже не к вырытой в земле пустой могиле, а на непродолжительную утреннюю прогулку от маленького дворца ее отца. К хижине возле места, где когда-то был оживленный рынок фруктов и мяса, но теперь поросшего диким кустарником.
Отыскал я ее ночью. Ее и ее похитителей женщин, один из них трясся от полученной оплеушины.
– Десять и еще пять лошадей? И это все, что я есть для тебя, 15 лошадей? И серебром? Неужто ты столь низок по рождению, что считаешь, будто я столько стою?
Она ругалась и брюзжала так долго, что это стало мне докучать, а она все упрямилась. Готов поклясться, что похититель уже подумывал, а не заплатить ли Принцу, чтоб тот ее обратно взял. Я учуял в нем дар оборотня, такой же котяра, как Леопард. Лев, наверное, и лежавшие вокруг остальные мужчины были его прайдом, и женщина у костра, та поглядывала на них сердито и с превосходством главной самки. Все они набились в комнату с Принцессой, трещавшей, как какаду. План был таков. Этот лев со своим прайдом похищает Принцессу и требует некую сумму. Сумму, какую Принц с готовностью уплатит, поскольку дочь для него дороже серебра или золота. Серебро Принцесса пустила бы на оплату наемников, чтоб свергнуть Принца, у кого не было ни владений, ни угодий. Поначалу я думал, что она походила на тех мальчиков и девочек, что, будучи похищены слишком юными, оказавшись в плену, начинают проникаться симпатией к тем, кто их пленил. Даже любовью. Но потом она заговорила:
– Мне следовало бы леопардов взять, те по крайней мере умны. – Главный лев-человек заревел так громко, что это перепугало людей на улице.
– По-моему, я знаю, чем эта история закончится, – сказал Леопард. – Или, может, я просто тебя знаю. Ты доложил Принцу про заговор его дочери, потом смылся так же тихо, как и пришел.
– Леопард, дружище, что было б в том забавного? А кроме того, дни мои были долгими, а дела еле двигались.
– Ты скучал.
– Как бог какой, что ждет, чтоб человек удивил его.
Он ухмыльнулся:
– Так поспеши же, поведай, что ты сотворил, чтоб и я смог рассказать тебе мою собственную историю.
– Я вернулся к Принцу и дал ему толковый отчет. «Добродетельный принц, – сказал я, – мне еще предстоит отыскать бандитов, но на своем пути я проходил мимо домика возле старого рынка, где какие-то мужчины готовили заговор с целью отобрать у тебя корону». – «Что? Ты в том уверен? Что за мужчины?» – спрашивал он. – «Я не всматривался. Вместо этого поспешил обратно к тебе. Теперь сразу пойду искать твою дочь», – сказал я. – «А мне что делать с этими мужчинами?» – «Пошли людей к тому домику под видом татей ночных и спали его ночью до основания».
Леопард уставился на меня, готовый сорвать историю прямо с моих губ.
– Послал?
– Кто знает. Но в следующую луну я видел его дочь у нее в окне: голова торчала черным пеньком.
– Такая у тебя история? Расскажи мне другую.
– Нет. Ты расскажи мне про свои странствия. Что делать Леопарду в новых землях, где он не может охотиться?
– Любой леопард отыскивает мясо, где только может его сыскать. И потом, есть там чем нам питаться! Но ты ж меня знаешь. Звери вроде нас никак не созданы для одного места. Однако никто не странствует так далеко, как я. Я и на корабль сел, вдаль рвался. Я ходил по морю, потом на другой корабль пересел и дальше ходил по морям много-много лун.
Он взобрался на кресло и ссутулился на сиденье. Я знал, что он так сделает.
– Я видел громадных морских зверей, среди них и того, что по виду на рыбу похож, но способен корабль проглотить целиком. Ты видел корабли, Следопыт? Это лодки, сделанные для великанов, в них есть комнаты, похожие на гостиничные номера, они вмещают сотню людей, а то и больше. У них на нижней палубе люди гребут под барабан – все они такие муки переносят! – а над палубой к столбам привязаны огромные куски холста, какие ловят ветер, и тот толкает корабль в море. Большинство кораблей строили люди из этих земель, что последовали за Светом с востока. Я отца своего нашел.
– Леопард! Ты ж считал, что он умер?
– Так он и сделал! Человек этот был кузнецом и жил на острове посреди реки. Я забыл его имя.
– Нет, не забыл.
– Етить всех богов, может, и не хочу. Не был он больше кузнецом – просто старый человек, ожидающий смерти. Я побыл там с ним. Видел, как он стал забывать, что помнил, потом видел, как он стал забывать, что забывал. Послушай, не было в нем ничего от леопарда: он все позабыл про то, как жил с молодой женой и семьей под одной крышей, что уж никак не в натуре леопарда. «Проклятье тебе и твоим усам», – говорил он мне много раз. Но бывали дни, когда он смотрел на меня и рычал, и ты б видел, как он пугался, понять пытаясь, откуда рычание раздается. Раз я обратился у него на глазах, и он вскрикнул, как вскрикивают старики, – беззвучно. Никто не поверил ему, когда он заорал: «Смотрите, котяра дикий, он меня съест!»
– Очень печальная история.
– Будет еще печальнее. У детей его, что в том доме жили, моих братьев и сестер, у всех было что-то кошачье. У самого младшего – пятна по всей спине. И ни одному не нравилось одежду носить, даром что на этом острове посреди реки мужчины и женщины закутываются так, что одни глаза и видно. Когда отец умирал, то на смертном одре своем то и дело обращался из человека в леопарда и опять в человека. Это перепугало детей и доставило горе их матери. В конце концов в комнате остались только я, мой самый младший брат и он, потому как все, кроме самого младшего, решили, что это колдовство. Самый младший смотрел на своего отца и наконец-то разглядел себя. Оба мы обратились в леопардов, и я лизал лицо моего отца, успокаивая его. Я ушел, когда погрузился он в бесконечный сон.
– Грустная история. И все ж присутствует в ней красота.
– Ты теперь любитель красоты?
– Видел бы ты, кто еще сегодня утром покинул мою постель, не спрашивал бы этого.
Смех его мимо меня прошел. Весь постоялый двор слышал, когда Леопард смеялся.
– Скитальцем я стал, Следопыт. Странствовал от земли к земле, от королевства к королевству. Был в царствах, где кожа у людей бледнее, чем песок, и каждые семь дней едят они собственного своего бога. Был я фермером, наемным убийцей, даже имя себе взял – Квеси.
– Что оно означает?
– Етить всех богов, если я знаю. Я даже лицедеем стал, развлекал народ искусством непотребностей.
– Что?
– Хватит, дружище. Разыскал я тебя по той причине…
