— Выживи, пожалуйста!
— У меня нет выбора!
И пришпорил коня изо всех сил, догоняя отряд, а я посмотрела на растерянных женщин и девочку с мальчиком лет двенадцати и девяти.
— Бегите за мной. Будем искать убежище.
Я не знала куда веду их и как долго нам придется петлять по лесу, казалось ели, как назло, сдвигают лапы, цепляют нас за волосы, за одежду, вылезают корягами из-под земли, чтоб мы цеплялись и падали навзничь. Я привязала к себе малыша платком вглядывалась в темноту в поисках тех самых землянок. А еще мне казалось, что мои ноги ведут меня правильно… так, как надо. Они сами знают куда бежать.
Но мне так казалось… на самом деле мы шли и шли и не было ни конца, ни края этой дороги, пока девочка не упала на колени и испуганная мать не подбежала к ней, чтобы поднять.
— Куда мы идем? Мы устали! Дети выбились из сил! Вы не знаете дорогу!
Отрицательно качнула головой и тяжело вздохнула, прижимая к себе малыша и понимая, что скоро он проснется, а у меня осталось совсем мало молока. Бросила взгляд на Арсиса, прижимающего к себе козу забинтованной рукой. Я не могла его ни о чем попросить… у меня не поворачивался язык. Но очень скоро мне придется это сделать, а ему придется ее подоить ради младенца.
— Давайте сделаем привал и передохнем, а уже на рассвете пойдем дальше.
— Здесь могут быть волки!
С испугом сказала одна из женщин.
— Могут. Но мы разожжем костер и сделаем факелы. Он не приблизятся к нам.
Костер распалил Арсис, привязал козу к дереву и уселся возле огня, протягивая к языкам пламени свои руки. Я подсела к нему, покачивая младенца, сделав ему из тряпочки нечто наподобие соски.
— Я… я не смогла ее спасти. Простите меня.
Он тяжело вздохнул и посмотрел куда-то вдаль, сквозь огонь и лапы деревьев.
— Когда у нас родился старший сын Джейсон моя жена сказала, что он будет воином, когда родился Брэдли она сказала, что он станет мельником, как и я, когда ей принесли выкармливать Моргана она сказала, что из него получится великий человек. Во всех трех случаях она оказалась права. Когда наши сыновья погибли Мардж несколько лет походила на призрака. Она убивалась по нашим мальчикам, а я старался держаться ради нее, чтобы не дать нам обоим сойти с ума. Прошло время и мне казалось, что она излечилась, что ее боль утихла и она снова стала той Мардж, которую я знал… А где-то месяц назад я проснулся от того, что ее нет рядом. Встал чтобы найти ее и увидел во дворе, она стояла в одной ночной рубашке и смотрела куда-то вдаль. Я спросил ее почему она не спит, а она ответила: «Там Джейсон и Брэдли. Видишь. У кромки леса стоят? Они машут мне руками и зовут к себе. Разве ты не видишь?»
Я попытался увести ее в дом, а она кричала и тянула руки… пока наконец не обмякла и не позволила мне отнести ее в дом. Она разорвала мне сердце, когда сказала, что видит их каждый день… и каждый день выносит во двор тарелку с едой и чашу с вином, а утром уносит, чтоб я не увидел. Когда я увидел вас… одну… я уже знал. Что они забрали ее к себе. Мою Мардж. Ей хорошо и спокойно там… а я… я подожду пока они придут и за мной.
По его морщинистой щеке сбежала слеза и я сильно сжала его плечо.
— Мне так жаль… так жаль…
А он вдруг повернулся и попросил:
— Назовите мальчика… дайте ему имя… назовите его как нашего первенца — Джейсон.
— Хорошо… я назову его именно так.
— Мардж… она была бы счастлива.
* * *
Мы задремали у огня, уставшие, обессиленные в полном неведении, что ждет нас завтра, пока Арсис дежурил у костра и подбрасывал дров.
Я видела во сне, как бегу по этому лесу на мне длинное темное платье и голова накрыта платком… а за мной бежит Морган. Мы скользим между деревьями. Он смеется и почти меня догоняет, но я снова вырываюсь и выбегаю на эту самую опушку, позволяя ему схватить себя за талию и прижать к себе… И на нем нет дорогой одежды, на нем нет камзола, расшитого золотом, он в одежде обычного крестьянина. Прижимает меня к себе и я подставляю ему губы для поцелуев пока где-то вдалеке не раздается звон колокола.
— Мне пора… к вечерней надо успеть. Не то матушка настоятельница накажет.
— Завтра придешь?
— А ты будешь ждать?
— Буду. Сотню лет ждать готов. В этой жизни, в следующей и скорей всего ждал в сотнях других.
Глаза страстью горят, он мое тело мнет, сдавливает и к себе прижимает жадным ртом обжигает кожу, оставляет на ней следы от щетины так что жжет и печет скулы, губы, шею.
— Если будешь ждать — приду.
— А ты… ты будешь меня ждать? Если вдруг опоздаю… если вдруг пропаду? Будешь ждать, Элизабет? Верной мне будешь?
— Я лучше умру, но не позволю еще кому-то притронуться ко мне!
— Не умрешь… я не отпущу тебя.
Еще один удар колокола, и я вздрагиваю в его сильных объятиях… чтобы обернуться на север, представляя, как там за ручьем в монастыре девушки к вечерней бегут.
* * *
Меня разбудил крик ужаса.
— Снег! О боже! Это снег!
Мы открыли глаза, и я тут же поежилась от холода, со рта вырвались клубы пара, а вся полянка и деревья были припорошены белой пеленой. Это невозможно! Это… это ведь совершенно невозможно! Как? Сейчас ведь лето. Только вчера была жара… только вчера мы умирали от зноя.
Я схватила руками белую россыпь и сдавила в ладони… Это был именно снег. Он срывался с неба крупными хлопьями и падал на землю.
— Конец света…, - пробормотала одна из женщин.
— О Боже! Мы прокляты!
— Это какая-то чертовщина!
Они обернулись ко мне, а я вместе с младенцем попятилась назад. Мне стало страшно, что ими овладеет это сумасшествие, как и всеми другими и они начнут вопить, что я ведьма и попытаются меня убить. Меня и ребенка. Наверное, все было бы именно так. Я уже видела, как они начали подбирать с земли ветки и приближаться к друг другу. Арсис загородил меня собой.
— Она здесь не при чем! Успокойтесь!
— Ага! То ты не видел, как она из огня вышла цела и невредима и змееныша своего вынесла.
Арсис тут же выхватил нож и перекинул с ладони в ладонь.
— Ну давайте, подойдите и я каждой из вас выпущу кишки. Прежде чем стать мельником я забивал скот.
Удержала его за плечо, отстраняя и выходя из-за его спины:
— Только я знаю. Как вывести вас отсюда. Только я найду дорогу и только я смогу вас спасти если кто-то из вас поранится или заболеет. Без меня вы сдохните в этом лесу! Особенно сейчас!
Говорила и понимала, что на самом деле я не знаю, как отсюда выйти… и мы все обречены на смерть от холода, если на самом деле наступила зима посередине лета и, если не найдем убежище прежде чем станет еще холоднее.
