Прикосновение кожаной перчатки к шее, послало по всему телу табун мурашек. Оно жило своей жизнью это тело. Оно тут же отозвалось на его близость и даже на грубость. Старалась вдохнуть поглубже. Накрыла его запястье ладонью, чтобы ослабить хватку, но он и не думал разжимать пальцы. Никогда раньше Миша не применял ко мне силу, не бил, не был настолько грубым… А сейчас удерживал меня так, словно я какая-то дрянь, словно я не человек вообще. Не Миша! Запомни идиотка! Он не Миша! Прозрей наконец-то! Это какая-то тварь под его личиной, но точно не он. Разум кричал, разрывая мне голову на куски изнутри, а сердце дрожало и дергалось в груди.
— Слушай меня внимательно, Элизабет Блэр. Слушай и запоминай, потому что повторять для тебя еще раз я не стану. Тебя больше нет. Ты сдохла. Сгорела на площади вместе со своими ублюдочными верными фанатиками и вместе с идиотами, которые думали выжить, облив тебя грязью. Они сдохли лишь потому что сугубо мне отвратительны и никак не потому что я возмутился их клеветой. Мне плевать кем тебя называют праведницей или шлюхой. Так вот здесь ты — никто! Ты — мой трофей! Военная добыча! Моя игрушка! — я дернулась, не веря своим ушам, не веря, что слышу это от него. Не от него! Нет. Это кто-то, дьявольски на него похожий, настолько дьявольски, что даже его кожа пахнет так же, как и у моего мужа, — Может я заставлю тебя чистить мне сапоги, а может убирать в свинарнике или мыть ночные горшки. — опустил взгляд на мою грудь и приподнял бровь. Провел кончиком языка по своим губам и я увидела, как дернулся его кадык, — а может отдам на потеху моим солдатам. От тебя не убудет насколько я уже понял. Но вначале ты дашь мне то, ради чего я оставил тебя в живых.
Тяжело дыша смотрю вблизи на его глаза, на смуглую золотистую кожу и на чувственный рот. Каааак? Как человек может быть настолько похож на другого и сводить с ума этим сходством и пугать, заставлять дрожать каждой клеточкой тела.
— Опасная, ядовитая сучка с глазами, меняющими цвет. Думаешь меня волнует, что о тебе говорят эти идиоты? Если бы это было так — я бы лично свернул тебе шею.
Говорит и смотрит на мое тело, голос звучит все более низко и хрипло. И я ощущаю вибрацию в воздухе, ощущаю, как будто покалывание во всем теле, ощущаю, как оно наполняется чем-то изнутри, наливается каким-то соком, и он течет у меня по венам, растворяя страх и пробуждая вместе с этим ярость. Мне хочется ударить его. Вцепиться в его скулы ногтями. И в тоже время ощущать, как меня саму начинает трясти, как дико мне хочется прижаться к его губам губами, как я сама изголодалась по его поцелуям, по его рукам, по его сильному телу на мне. Какие адские муки я испытываю, находясь к нему так близко и все же так далеко от него… По моей руке словно что-то заструилось и Ламберт дернул меня к себе еще ближе, и я жестоко трезвею, осознавая, что он мне чужой, осознавая, что нет в нем ничего от Михаила. Ладонь второй руки прошлась по моей груди, цепляя сосок, поглаживая ребра, живот. Я дернулась, и он усмехаясь почти соприкоснулся своими губами с моим ртом:
— Ведьма… да, ты самая настоящая ведьма. — выдохнул мне в лицо, — Твой запах, твои глаза, твое тело. Они действительно сводят с ума. Но я буду не я, если не обуздаю тебя. Не захотела стать женой герцога — станешь его подстилкой. Пока ему не надоест вытирать о тебя ноги и спускать в тебя свое семя.
Разжал ладонь, и я рухнула в холодную воду, а он щелкнул пальцами и в спальню вошла та змея, которая заходила сюда раньше.
— Расскажи новой олле, что ее ждет в этом замке и просвети о ее обязанностях.
ГЛАВА 9
Нас было трое. Трое Ламбертов, которые должны были унаследовать земли Адора и поделить между собой пять континентов. Я, мой старший брат — Джошуа и младшая сестра Мари Эмбер. Трое детей родного брата короля Карла Второго — Эдуарда Ламберта. Адор и Блэр тогда жили в мире. Ведь граф Блэр двоюродный брат бездетного короля Карла и моего отца. Незаконнорождённый брат. Брат, не унаследовавший титул герцога и не получивший от своего отца ничего кроме земель с рудниками, которые давно не приносили графству никакой прибыли так как шахты почти опустели. Нищий и обозленный на свою родню Антуан Блэр все же довольно долго держал лицо и пытался соответствовать статусу. Тем более торговые пути были проложены через Адор на север, куда Блэр поставлял свои товары и держал графство на плаву. Большую часть скупал Адор. Отец пытался помочь своему кузену и соседу таким образом. Иногда сам король Карл шутил, что если бы дед Томас Четвертый не заделал своей жене еще одного сына, то Антуан вполне мог бы на что-то рассчитывать. Ведь сам Карл уже близился в пятому десятку, а так и не заимел наследников. И после его смерти бастард Блэр вполне мог бы законно занять престол. Но… перед самой смертью дед умудрился заделать второго сына своей немолодой жене. И Блэр остался не удел.
Но нас, детей это не волновало. Мы были в том возрасте, когда материальные блага еще не имеют никакого значения. У дружбы нет цены, она связывает невидимыми цепями без налета позолоты и блеска драгоценностей. Она сама по себе и есть высшая драгоценность. Я считал его своим другом — Уильяма Блэра. Единственного сына графа Антуана. Даже больше — я считал его своим братом и любил его даже больше чем Джоша.
Мы все детство провели вместе. Исследовали горы и леса, раскинувшиеся вдоль Адора, бродили возле топей графства Блэр. Охотились и рыбачили. Орава венценосных детишек, которым все было дозволено, да и как не позволять, если тогда царил мир. Мы не знали, что такое война. Первое воспоминание, омрачившее мою юность и положившее начало жуткой распре — это гибель отца. Его заколол дикий кабан на королевской охоте. Охоте, в которой Блэры участие не приняли. По какой-то причине король и мой отец не пригласили Антуана. Я может быть принял бы смерть Эдуарда легче, будь это гибель в бою. Я бы смирился, я бы не воспринял ее так болезненно. Он всегда мне говорил, что призвание мужчины — это Родину защищать и у воина нет титула, нет земель и нет превосходства. На поле боя все равны. Каждая жизнь имеет ценность. Мой отец прошел две войны. Под знаменем нашего короля он сражался за свободу десяти континентов от южных захватчиков — Красной орды. После победы Карл Второй отдал пять континентов герцогу Ламберту. На тот момент Карл уже был трижды женат и все три жены не осчастливили его наследниками. Две умерли при родах, а третью он сослал в монастырь, где она сошла с ума и повесилась. Тогда еще никто и никого не проклинал. Да я и не верил в какие-то проклятия. Людские суеверия, темнота и безграмотность порождала всякую чушь, которая иногда неплохо держала народ в узде. Но и это я пойму намного позже.
На похороны отца собралась вся родня, включая Блэров. Я выстоял тогда всю церемонию. Мне не верилось, что отец мертв. Не верилось, что его больше нет и что он будет тренировать меня, не будет учить биться на мечах, держать нож и охотится. Я тогда спрятался за могильным камнем. Ждал, когда все уйдут, чтобы остаться с отцом наедине. Думал, что все уже разошлись, думал, что я там один. Никто не увидит, как позорно плачет маленький герцог Ламберт. Я услышал их голоса…
— Нелепая, идиотская смерть. Но за все приходит расплата и в этой жизни есть справедливость. Жил в роскоши, жрал, как свинья, и убит был свиньей.
