Это все от усталости. Это все потому что я просто устала и уже мой мозг выдает мне всякую ерунду. Надо принять ванну, смыть с себя всю грязь и вонь и успокоиться. Вода пахла лавандой и была теплой и даже какой-то мягкой, в ней плавали сиреневые лепестки и когда я уселась в нее то ощутила блаженство во всем теле. Ощутила, как млеет оно от удовольствия. Прикрыла глаза и тут же широко их распахнула так как открылась другая дверь, я вскочила и тут же уселась обратно в воду, расплескав ее на ковер. Сердце не просто забилось с дикой силой оно дернулось и застучало о ребра как бешеная птица, которая заметалась в клетке.
В спальню вошел герцог Ламберт.
ГЛАВА 8
Походка вальяжная, плавная. Он явно не торопится и наслаждается своим преимуществом. А я смотрю на него и не могу понять это Миша или не Миша. Кто сидит под этой оболочкой? Пальцами впилась в края лохани, глядя как он прошел вглубь спальни. В руках хлыст, сапоги в пыли, как и полы его черного… как он там называется? Камзола? Слежу за ним, не решаясь что-то сказать, чувствуя, как меня разрывает изнутри от миллиарда самых разнообразных эмоций, и я не могу высказать ни одну из них. Он остановился у стола и снял камзол, швырнул на спинку кресла, оставшись в тонкой рубашке с пышным воротником. Черт! Он в этом мире, как у себя дома. Эта одежда сидит на нем, как влитая. Каждый его жест, походка, поворот головы. Все идеально. Повернулся ко мне и усмехнулся уголком рта. Следом за ним вошли три его пса и уселись рядом со столом. Похожие на черные каменные изваяния. Такие же дьявольские твари, как и все в этом мире. Они почему-то внушали мне ужас. Особенно после того, как сожрали брошенный им язык несчастного Стюарта.
— Добрый вечер, Элизабет. Как спалось графине Блэр на новом месте? Похожа ли пуховая перина Адора, на дешевые тюфяки обнищавшего графства? Или на жесткий матрас в вашей монашеской келье?
Тяжело дыша, наблюдаю за ним, ищу нотки фальши в словах. Какой-то намек на то, что это мой Миша. На то, что… Чееерт. На то, что я не одна в этом безумии. И как больно видеть его настолько близко. Настолько… настолько моим и в тоже время словно стоящим за стеклянной стеной.
— Мы… мы с вами знакомы? — дурацкий вопрос, прощупывание почвы, неизвестно зачем сказанный.
На этот раз он все же рассмеялся, стуча шпорами подошел к невысокому столику на резных ножках, взял привычным движением руки графин с темно-бордовой жидкостью и плеснул в бокал, сделал несколько глотков и повернулся ко мне. Волосы упали ему на лоб и мне инстинктивно хочется поправить их. Загладить назад, погрузив пальцы в непослушную шевелюру.
— Ну если учесть, что когда-то вы были мне сосватаны и обещаны в жены, учитывая, что ваше нищенское графство получило от моего отца за это сундук золота, а когда пришло время выполнить обещание или вернуть деньги вы вдруг передумали, то, да, в какой-то мере мы с вами знакомы….Если опустить подробности о том, что между нами была кровавая война последние несколько лет, то вы являлись моей невестой. Какая ирония судьбы, верно?
Он расхохотался, запрокинув голову… И перед моими глазами возник хаотичный почерк, увиденный мною во сне и я, стоящая у окна кельи… а там внизу отряд в черном со знаменем Адора, ломится в ворота монастыря.
И я опять понимаю, что он говорит на другом языке, на языке, который мне знаком и я ему на нем отвечаю так, как если бы он был моим родным.
— Я так и не получил ответ на свой вопрос — где вам больше понравилось спать?
Сделал шаг ко мне, и я вся внутренне подобралась. Не зная, что ответить, снова впадая в полуистерическое состояние.
— Не издевайся надо мной… это ведь ты. Скажи мне, я умоляю, скажи, что это ты. Всего одно слово. Маленький намек. Что-то крошечное. Нас здесь подслушивают?
Прошептала по-русски и увидела, как он резко остановился и ровные черные брови сошлись на переносице. Он словно вслушивается в мои слова, но совершенно их не понимает.
— Что это за язык? Я впервые его слышу! Это из древнего писания?
Сердце забилось еще сильнее и судорожно сглотнула. Не понимает меня или притворяется? Смотрю ему в глаза и мне хочется закричать, но я не могу.
Всматриваюсь в его лицо и у меня сильно пульсирует в висках, ломит затылок и дрожат руки. На глаза опять наворачиваются слезы. Ведь это он… мой Миша. Каждая черточка его лица мне знакома наизусть. Каждая ресница, каждый волосок, каждая морщинка у глаз. Как будто не видела его целую вечность и теперь не могу надышаться. Какие же страшные и в то же время красивые у него глаза. Этот дымчатый цвет, который я никогда и ни у кого не видела раньше. Но взгляд мне не знаком… Нет, знаком, он мне знаком, но на меня мой муж так никогда не смотрел. Пристально, пронизывая и накручивая каждый мой нерв как на иголку. Чужой, равнодушный взгляд.
— Отвечай, когда я спрашиваю! Отвечай или я лишу тебя способности говорить! Примешь свой постриг от моей руки и уже прямо сегодня. А твоим личным отцом-посвятителем буду я сам!
Дымчатые глаза потемнели, и он сжал челюсти, а я вздрогнула от того как сменился его тон. Первые колючие иголки страха прошлись вдоль позвоночника, прошили тонкими стежками сверху, заштриховывая надежду. Закрашивая ее лучи черными нитками мрака. От него исходил обжигающий замогильный холод и в тоже время этот взгляд заставлял внутри все полыхать и ежиться как будто сгорая в огне.
— Это … да, это язык древнего писания, — тихо ответила я.
И мой голос прозвучал немного чужим…
— Вот и правильно. Всегда отвечай на мои вопросы и тогда твоя участь будет не столь жалкой, как мне бы хотелось.
Еще не боюсь… Я не знала его таким и мне еще пока не страшно, хотя и пробегают мурашки по моей голой спине. Вода остывает и мне становится холодно. Это Миша и в тоже время это не он. Как и я для него не Лиза… а Элизабет Блэр. И я понятия не имею, что она сделала, чтобы вызвать в его глазах этот колючий и ядовитый блеск от которого становится тяжело дышать.
— Встань. Я хочу посмотреть на тебя вблизи. Так ли это тело соблазнительно и идеально, как о нем говорят. За что сегодня погибло столько людей? Стоило ли оно того или люди как всегда преувеличивают и венценосная красавица из Блэр всего лишь обычная шлюшка с самой обыкновенной плотью и несколькими дырками, которыми уже успели попользоваться в монастыре. Кого ты одаривала ласками, Элизабет?
И глаза блеснули уже иным блеском. В них явно читалась похоть. Но и она имела неприятный оттенок. Как будто он собрался рассмотреть подаренную ему кобылу. И выражение лица, самоуверенное с насмешкой. Знает, что его приказ будет выполнен и возможно уже исполнялся не раз.
— Встань, я сказал!
— Нет!
Ответила и вздернула подбородок.
— Я ведь так и не стала вашей женой. Тогда какое право вы…
Это было молниеносно. Так быстро, что я не успела опомниться. Он схватил меня за горло и выдернул из воды, подняв на вытянутой руке в полный рост. Собаки тут же оскалились и зарычали, окружая лохань. Еще секунда и их челюсти сомкнутся на моих лодыжках, раскраивая и кроша мне кости.
