Я шагала позади всех.
И так одуряюще здорово пахло вокруг летом.
Моя семья шагала в хвосте – так выпало. Вопрос Кроша, адресованный маме, я слышала:
– А нашего дома больше не будет?
Мать промолчала; подогнал их ворчливой командой вперед отец.
У меня же от слов брата в центре сердца дырочка, как от кислоты. Разъел горечью его вопрос про наш дом, наш любимый дом. Все хотели вернуться в родные стены – туда, где поделки и картины на стенах, где пахнет уютом, где нога знает каждый гвоздик в порожке, где на печке темнеет копченым боком чан с мамкиной кашей…
Я отделилась от всех тогда, когда углубились в лес. Отца предупредила заранее, Дьяна тоже – сородичи мне лишь кивнули. Им к озеру. Мне – к бабке.
* * *
– Баб Варви! Баб Варви!
К ее дому только в самом конце вела протоптанная ими с Агапом тропка, а до этого через бурьян. И плохо дело, если она углубилась в лес за травами. Но я знала, что не углубилась, – «смотрела» наперед. Сейчас дверь откроется, Варви выйдет косматая, чуть испуганная – к ней отродясь сам почти никто не приходил, не велено.
А дальше, как в дежавю: дверь, удивленный прозрачный взгляд, седые волосы, убранные в пучок наспех.
– Кто здесь?
– Это я, Веста!
– Веста?
Она меня узнала только по темным волосам, не по имени.
– Вестница, значит…
В этот раз и правда, как вестница. Только с бедой.
– Помоги, баб Варви, спаси наших, – запричитала я. Знала, мой любой диалог сработает – ни в одном из вариантов старуха не отказала.
– Случилось чего?
– Случилось… Туры идут, наши в лес ушли, чтобы не схоронили, к Камышовому Озеру. Только траву поднять надо, чтобы не уследили.
Ей на вид было лет не то семьдесят, не то девяносто, не разобрать, однако голова работала на удивление чисто.
– Погибель, значит, пришла, – пожевала губами, но недолго, – чтобы поднять-то, надо ж к Лесной деве, а к ней так просто не придешь, надо Солодку найти розовую, белошвейник, хрусталь – много чего.
Другому бы показалось – упрекает. Компоненты перечисляет редкие, ворчит, головой качает. Но качала головой Варви уже своим мыслям, ничего не спросила, ушла в дом искать банки с ингредиентами. Я видела наперед – она в каждом «сценарии» так делала. А после выходила с сумкой сосредоточенная, нагруженная и куда-то шла, меня не замечая. Но трава уже вечером стояла такая, будто не мяли.
Потому я не удивилась, когда она, пришептывая нечто неуловимое и быстрое, затопала мимо меня в чащу. Даже дверь не закрыла.
– Баб Варви, так ты поможешь?
Спросила больше для душевного успокоения.
И проворчали мне неразборчиво про «ведающих матерей», про дар поколений и про то, что в помощи просящим никогда не отказывают. Спустя минуту не разглядеть было меж стволов и высокой травы ее седой пучок и блеклую заношенную кофту.
Село опустело, словно застыло во времени. Пустое, но такое же мирное, спокойное под ярким синим небом.
Я вернулась к кромке леса и оттуда смотрела на абрис заборов и крыш, на далекую помпу колодца, на цветущие до самой поздней осени во дворах грушевки. Раскидистые, танцующие ветвями под ветром.
«Как же Катлан спасти?» Как не дать домам сгореть, что для этого сделать?
И принялась крутить, как кино в голове, варианты.
Вот приходят враги… Вот зло и удивленно рыщут по округе – куда все подевались? И грабить времени нет, им кричит предводитель о том, чтобы поторопились «догнать, прирезать, чтобы не предупредили других…» Лицо гадостное, узкое, черные глаза полны ярости. Я несколько раз тормозила «фильм» в этом моменте и каждый раз испытывала дикое желание плюнуть этому уроду в морду. Аж забывала, зачем устраивала «просмотр», представляла в руке Кеев нож и вонзала его в поганого Тура, точно в манекен. Еще раз, еще, еще… После вздрагивала, выныривала, вспоминала, что я здесь затем, чтобы найти способ сохранить дома в целости…
Избы поливали какой-то жижей, бросали, когда уезжали, зажженные факелы, старые доски каждый раз занимались быстро.
Даже если примусь таскать воду с колодца, даже если подкачу телегу – хоть ведрами, хоть как… Не успеваю. Ни в одном варианте не успеваю.
Помощи звать неоткуда, и по всему выходило, что у меня одной хватит сил залить пламя у четырех, в лучшем случае пяти домов. На глаза наворачивались слезы бессилия, а в ушах голос Кроша. И все, вроде бы, ясно – что всех не спасти, что выбирать приходится главное, но прогоркло внутри. И так хорошо пока снаружи – бабочки, шмели, шум дубравы. Сохло вдалеке на веревках оставленное хозяйками белье – ведь все не забрать.
– Сидишь? – вдруг послышалось сзади тогда, когда я в очередной раз раздраженно терла глаза, чтобы через минутный отдых попробовать покрутить еще «варианты».
Бабка Варви. Сделала крюк, вышла сюда, зачем?
А по мне и так видно, что сижу. Чего отвечать?
– А раньше не говорила, что «видишь».
Я сразу поняла, о чем она – о даре предвидения.
– Я не всегда… вижу. Редко.
Врать не стала – нет смысла. А объяснять, что я выкупила эту способность в другом мире за большие деньги, и того глупее.
– Слезы льешь чего? – Варви смотрела прямо в душу.
– Избы погорят. Как ни пытаюсь понять, как сберечь – не могу. Каждый раз их поджигают с дальнего конца, и пока воду таскаю… В общем…
Я говорила с ней, как с соратницей из штаба. Не таясь, не вдаваясь в детали – так говорит коллега с коллегой. Поначалу удивилась этому факту, ведь знакомы мы с ней были в другом временном отрезке, в другой, можно сказать, «жизни». Потом пожала плечами – нас здесь всего двое, а, значит, мы и есть коллеги по несчастью. В одной лодке теперь.
– Если бы помощь позвать, если бы заранее привести, но ведь не поймут…
– Не поймут.
«Думаешь, зря мы отдельно от других с Агапом живем?» – делились старухины глаза.
И опять набрякли слезы.
– А если дождь?
– Что?
– Дождь тебе поможет?
Я ушам своим не верила. Дождь? Конечно! Он затормозит возгорание, а уж если сильный…
– А ты можешь?
Старуха опять чего-то бормотала не то ворчливо, не то задумчиво.
– На рассвете?
– Да.
– Дождь, – повторила она неопределенно, – это хорошо. Свежо, пахнет вкусно…
А я вдруг поняла, что жгут мне пальцы в кармане чужие бусы.
– Баб Варви…
И явила на свет янтарь. Та смотрела на украшение несколько секунд, затем нахмурилась, поджала и без того едва заметные морщинистые губы.
