Исходя из критериев Дауберта, дактилоскопия не может считаться научным методом, так как не соответствует последнему критерию в данном списке.
Вообще-то говоря, для хорошо образованных профессионалов это далеко не новость. Еще в 1988 г., до появления критериев Дауберта, известные теоретики криминалистики Давид Стони и Джон Торнтон опубликовали в престижном американском журнале статью на тему о «непогрешимости» дактилоскопии: «Дактилоскопия считается в народе как бы абсолютным методом идентификации. Хотя изучение особенностей папиллярного узора и основывается на статистических наблюдениях, сам процесс сравнения совершенно субъективный».
Как мы помним, в 1995 г. декларация Неурим отменила как лишний национальный стандарт. Мол, нет больше нужды считать точки на папиллярном узоре. Будем оценивать «информацию в целом».
А в 2013-м совещание глав департаментов криминалистической экспертизы при Интерполе опубликовало ряд рекомендаций относительно дактилоскопии как метода идентификации:
идентификация на основе дактилоскопии не научный факт, а лишь частное мнение эксперта;
эксперты не должны утверждать, что если они установили совпадение двух отпечатков, то это верно на 100 %;
детали папиллярных линий, на основании которых эксперт строит свои заключения, должны быть видимы и понятны усредненному наблюдателю, не имеющему специальной подготовки.
Этим рекомендациям вторит и Верховный суд США, который в результате рассмотрения дела «США против Клейси Уотсон Эррера» (2013) постановил:
«Сравнение двух отпечатков пальцев сродни сравнению двух картин, одной — подписанной известным художником, а второй — не подписанной. В данном случае эксперт делает заключение на основе визуальных впечатлений и ощущений. Так же, и не иначе, строит свои заключения эксперт-дактилоскопист. Они сугубо субъективны и в корне отличаются от заключений статистика, интерпретирующего данные ДНК-анализа».
Вот почему не прошла в Верховном суде Израиля апелляция адвоката Фельдмана.
В Лондонском университете работает ученый, профессор из Израиля Итиэль Дрор. Дрор — специалист в области когнитивного мышления. Уже много лет он ставит под сомнение объективность заключений экспертов-дактилоскопистов. Многочисленные работы Дрора посвящены таким вопросам, как принятие решения под давлением начальства или обстоятельств дела, ошибки в идентификации, обусловленные влиянием визуальных шумов, усталости и других факторов. В науке все эти факторы называют когнитивным загрязнением вещественного доказательства. Было бы преувеличением считать, что администраторы и начальники криминалистических лабораторий разных стран любят профессора Дрора, однако не считаться с его работами они не могут.
О результатах исследований Итиэля Дрора можно составить общее представление, опираясь на цифры, приведенные им на научном семинаре по вопросам криминалистики:
22 % опрошенных экспертов считают, что в криминалистике есть проблемы достоверности, но не лично у них, а вообще;
19 % думают, что проблемы существуют, но только не в их области;
80 % экспертов — специалистов в области дактилоскопии, получив «давящую вводную информацию», по прошествии длительного времени предоставляют различающиеся заключения по поводу одного и того же отпечатка;
от 8 до 10 % экспертов приходят к различным заключениям по поводу одного и того же отпечатка даже без «давящей вводной информации»;
один и тот же эксперт в разных условиях работы находит различное количество деталей второго уровня на одном и том же отпечатке.
Чтобы лучше понять результаты работ профессора Дрора, давайте немного поиграем. Представим себе, что вы — эксперт, а я — ваш начальник, авторитарная личность со стажем работы лет этак 20. От меня зависит ваше продвижение по службе, те или иные виды поощрений и, главное, пойдете ли вы в отпуск в августе или в январе.
Я пришел к выводу, что отпечаток на газете в деле об ограблении принадлежит Васе Иванову. И вот такой у нас с вами происходит диалог:
Я: Сержант Рыжиков, я думаю, что это отпечаток рецидивиста Иванова. Проверьте еще разок на всякий случай, может, я где-то ошибся. Старость, знаете ли.
Вы: Конечно, Петр Петрович, сейчас же проверю.
Вопрос: какова вероятность того, что вы, сержант Рыжиков, найдете ошибку в моем заключении?
А теперь усложним задачу.
Я: Сержант Рыжиков, я думаю, что это отпечаток рецидивиста Иванова. Только что он, подлец, вышел из тюрьмы и уже изнасиловал и убил ребенка! Задушил бы гада собственными руками! Проверьте, голубчик, поскорее еще разок, может, я где-то ошибся. Засадим зверя за решетку!
Велика вероятность того, что, даже если отпечаток, который я вам дал, совершенно неразборчивый, частичный, вы, горя желанием засадить чудовище в тюрьму и не желая спорить с начальством, подтвердите его идентичность.
Что же остается? Отказаться от дактилоскопии вовсе? Конечно, нет. Но нужно срочно забетонировать фундамент этого строения. Подведение статистических основ под шаткое здание дактилоскопии началось примерно в 2000 г. одновременно в двух местах: в Институте криминалистики Нидерландов (профессор Дидье Мевли) и Лозаннском университете в Швейцарии (профессор Кристоф Шампо). Позднее к ним присоединились специалисты из Национального института стандартов (США) и профессор Крис Леннард (Австралия).
Процесс «реабилитации» дактилоскопии будет длительным и очень болезненным. По мнению профессора Шампо, «пройдет около десятилетия до того момента, когда статистический подход станет обязательным и необходимым. Но другого выхода нет. Для дактилоскопии это вопрос “быть или не быть”».
Интервью с профессором Кристофом Шампо
— Кристоф, спасибо, что нашел время для этого интервью. Я знаю, что ты человек очень занятой.
— Ну как я могу тебе отказать?
— Итак, сегодня ты уже не свежеиспеченный докторант, которым я тебя помню в 1995 г., а профессор Лозаннского университета. Скажи, почему ты сделал криминалистику своей специальностью?
— Наверное, потому, что она оптимально отвечает моему понятию о гармонии: наука, с одной стороны, и желание сделать общество более безопасным — с другой.
— Значит, можно не спрашивать тебя, не сожалеешь ли ты о выбранной профессии?
— Моя профессия на сегодня многолика. Я преподаю, занимаюсь исследованиями и помогаю в меру сил бороться с преступностью.
— Что ты думаешь по поводу современного состояния дактилоскопии как науки?
— А она не наука вовсе. Это дисциплина, опирающаяся на эмпирический опыт, а не на строгую статистическую — читай, математическую — базу. И состояние дел там весьма плачевное. Оно и останется таковым до тех пор, пока статистический подход интерпретации результатов, принятый в ДНК-анализе, не перейдет и в дактилоскопию. Ох и болезненный же будет переход!
— Согласен. Скажи, ты бы мог рассказать о самом интересном деле, которым тебе приходилось заниматься?
