– Рамон, – негромко заговорил Первоход, – мы с тобой предположили, что падшие души, выбравшиеся из ада, это что-то вроде будущей армии Повелителя мертвых. Однако я думаю, мы ошиблись.
– Ошиблись?
Глеб кивнул.
– Да. Для армии это как-то хлипковато. По-моему, все эти мертвецы, вылупившиеся из яиц, никакие не солдаты.
– Тогда кто они? – прищурив черные глаза, спросил толмач.
Глеб в упор посмотрел на Рамона и ответил:
– Беглецы. Возможно, какой-то прoклятой душе, жарящейся в огненной геенне, пришло в голову оседлать адскую бабочку и вернуться на ее крыльях в мир живых. А остальные лишь последовали дурному примеру.
– Но при чем тут черное яйцо?
Глеб сунул в рот бутовую сигарету.
– Ну, это совсем просто, – сказал он, прикуривая от бензиновой зажигалки. – В наш мир можно попасть лишь одним путем. – Он махнул перед лицом рукой, отгоняя дым, снова посмотрел на Рамона и договорил, понизив голос: – Догадываешься каким?
Несколько секунд толмач размышлял, затем предположил:
– Ты говоришь о том, что в наш мир нужно родиться?
– Точно, – кивнул Глеб. – А так как это невозможно проделать естественным образом, прoклятые души придумали этот фокус с яйцом. Что-то типа фальшивой визы. – Глеб выдохнул облако дыма, посмотрел, как расплывается оно в воздухе, и добавил: – Имитация рождения. Смерть, копирующая жизнь.
Вдоволь наглядевшись на облако, он стряхнул на траву пепел, снова посмотрел на Рамона и сказал:
– Эти твари – что-то вроде нелегальных мигрантов, пересекающих границы в трюмах кораблей. «Трюмы» – черные яйца. «Корабли» – белые твари, которых мы называем Призрачными всадниками. Понимаешь, о чем я?
– Кажется, да. – Рамон обдумал слова Глеба и сказал: – Предположим, ты прав. Но как мы сможем их остановить?
– Так же, как любую контрабанду. Обратимся к пограничникам. Укажем им на канал нелегальной доставки. А остальное они сделают сами.
– Они? – приподнял бровь Рамон.
Глеб, дымя сигаретой, кивнул:
– Угу. Те, чей долг – охранять адские врата.
– Ты говоришь о падших богах? – пробасил за спиной у Глеба воевода Бранимир.
Глеб обернулся и недовольно посмотрел на воеводу.
– Ты слышал наш разговор, Бранимир?
– Слышал, – кивнул тот.
– И что ты об этом думаешь?
– Что я думаю?.. – Бранимир сунул пальцы за широкий пояс, посмотрел на Глеба сверху вниз и сказал: – Твои слова заставляют мое сердце цепенеть от ужаса, ходок. Однако они кажутся мне разумными. Но скажи: где нам отыскать этих «пограничников»?
– Мы найдем врата, ведущие в Иноземье, и переступим границу. Думаю, когда мы это сделаем, «пограничники» сами найдут нас. – Глеб вынул изо рта окурок, посмотрел на него и небрежно отшвырнул в траву. – Нам пора выдвигаться, ребята. Бранимир, буди своих вояк и вели им собирать сумки.
* * *
Лес был невыносимо, противоестественно мрачен, словно боги Гиблого места готовили для странников нечто настолько страшное, что ужасались сами и безотчетно сгущали и без того мрачные декорации, чтобы отпугнуть непрошеных гостей, заставить их повернуть назад.
Лица ратников были под стать этому лесу – такие же мрачные, угрюмые. Шагая по зловеще похрустывающему валежнику, они с опаской поглядывали по сторонам. Лица их были бледны, а за хмурыми взглядами скрывался страх.
Глеб и сам чувствовал себя неважно. Перед глазами у него стояла отвратительная тварь, похожая на скользкую куклу со сморщенным человеческим личиком, которую он раздавил каблуком. Тварь, которая когда-то была человеком, потом угодила в ад и по прошествии двух лет пожелала вернуться на землю в своем прежнем обличье.
«Интересно, – мрачно размышлял Глеб, – те белые крылатые чудовища – это просто безмозглые насекомые, разносящие смерть, как заразу? Или эти твари обладают разумом и отдают себе отчет в том, что делают?»
Глеб припомнил голову Призрачного всадника, похожую на обглоданный череп, его глаза – черные, пустые, без единого проблеска чувства или мысли. Припомнил и передернул плечами.
А может, эти мотыльки-переростки – ангелы смерти? Мрачные жнецы, собирающие свой скорбный урожай? Те самые, которых люди изображают на картинках в виде старух с острыми косами, закутанных в темные плащи и с черепами вместо голов?
Додумать эту жутковатую мысль до конца Глеб не успел. До его чуткого, обостренного опасностью слуха донесся легкий шорох, который явно произвело живое существо.
Первоход поднял руку в предостерегающем жесте и остановился, тщательно вслушиваясь в звуки сумеречного леса. Ему снова почудился легкий шорох – словно под мягкой звериной лапой шелохнулась сухая трава.
Глеб, продолжая вслушиваться, положил руку на торчащий из-за плеча приклад ольстры. И тут шорох раздался совсем рядом. Глеб молниеносно выхватил из кобуры ольстру, направил ее на ближайший куст можжевельника и нажал на спуск.
Громыхнувший выстрел гулким эхом прокатился по лесу. Из куста можжевельника, ломая ветки, вывалилась волосатая туша. Ткнувшись мордой в траву, оборотень затих.
– Дьявол! – хрипло выдохнул Глеб. – Это газары-оборотни! Они нас догнали!
Стрельцы, уже успевшие достать свои мушкеты, испуганно и напряженно оглядывались по сторонам, но, не будучи такими чуткими, как Первоход, они не слышали, не видели и не чувствовали опасности.
Рамон, сжимая в руках кинжалы, хмуро вглядывался в сумрак леса, но, похоже, тоже нечего не видел.
– Прости, Первоход, – сказал он. – Это все из-за меня.
Глеб, чьи зоркие глаза уже заметили четырех оборотней, прячущихся в кустах и за деревьями, отчеканил в ответ:
– Никогда не мог понять, Рамон, как неистовый богомолец соседствует в твоей душе с неутомимым бабником?
Толмач, окидывая взглядом деревья и кусты и готовясь отразить внезапную атаку, шепотом вымолвил:
– Сам не знаю. Возможно, в каждой женщине мне видится отблеск красоты Пресвятой Девы Марии.
– Где же они? – спросил воевода. – Где твои оборотни, ходок?
– Пригнись! – выкрикнул Глеб.
Бранимир быстро пригнул массивную голову, и пуля, выпущенная Глебом, осой прожужжала у него над макушкой. Вопль раненого оборотня слился с грохотом выстрела.
Глеб одним прыжком преодолел расстояние, отделяющее его от корчащегося на траве черного чудовища, и приставил дуло ольстры к его безобразной ушастой голове.
– Нет, русич… – сипло пролаял зверь. – Не убивай…
– Скажи своим приятелям, чтобы не высовывались из-за деревьев! – рявкнул Глеб. – Сунутся – прострелю тебе башку!
