— Видишь? Я владею силой жизни и смерти своих почитателей, как и любой бог.
Я чувствовал себя так, будто проглотил личинку гусеницы в капсуле.
— Германцы всегда были безумны, как и ты.
Нерон прижал руку к груди.
— Ты меня ранил! Мои друзья-варвары — верные представители династии Юлиев-Клавдиев!
[47] И, конечно же, мы все происходим от тебя, владыка Аполлон.
Мне не нужно было этого напоминать. Я так гордился моим сыном, первым Октавианом, позже названным Августом Цезарем. После его смерти его потомки стали очень высокомерными и изменчивыми (за что я винил их смертную ДНК; эти качества они точно не могли перенять от меня). Нерон был последним из династии Юлиев-Клавдиев. Я даже слезу не пустил, когда он умер. И вот теперь он стоит передо мной, нелепый и не имеющий подбородка
[48].
Мэг вышла из-за моего плеча:
— Ч-что тебе нужно, Нерон?
Учитывая, что она обращалась к человеку, убившего ее отца, говорила она на удивление спокойно. Я был благодарен за ее силу. Это давало мне надежду, ведь на моей стороне были умелый димахер и алчный персиковый ребенок. Однако, наши шансы на победу против двух германцев все равно мне не нравились.
Глаза Нерона сверкнули.
— Прямо к сути. Я всегда восхищался этой твоей чертой, Мэг. На самом деле, все просто. Вы с Аполлоном открываете врата Додоны для меня. А затем эти шестеро, — он указал на подвешенных на кольях узников, — будут освобождены.
Я покачал головой.
— Ты разрушишь рощу. А потом и нас убьешь.
Император снова издал тот ужасный лающий звук.
— Только если вы меня заставите. Я справедливый бог-император, Аполлон! Я бы хотел скорее контролировать рощу Додоны, если это возможно, чем позволить тебе ею воспользоваться. У тебя был шанс, когда ты был хранителем Оракула. Ты с треском провалился. Теперь это моя ответственность. Моя… и моих партнеров.
— Два других императора, — сказал я. — Кто они?
Нерон пожал плечами:
— Хорошие римляне. Люди, которые, как и я, способны делать то, что нужно.
— Триумвираты никогда не работали должным образом. Они всегда приводили к гражданской войне.
Он улыбнулся так, будто эта вероятность его совсем не беспокоила:
— Мы пришли к соглашению. Мы разделили новую империю… под которой я подразумеваю Северную Америку. Как только мы будем контролировать Оракулов, мы расширим свое влияние и сделаем то, что у римлян всегда хорошо получалось, — захватим весь мир.
Я мог только изумленно смотреть на него.
— Ты и вправду ничему не научился после твоего прошлого правления.
— О, я научился! У меня были века, отведенные на размышления, планы и приготовления. Ты хоть представляешь, как раздражает быть богом-императором, неспособным умереть, но, к тому же, неспособным и жить полной жизнью? В Средние века мое имя было почти забыто на триста лет. Я был почти что миражом! Слава богам за Ренессанс, когда наше классическое величие снова вспомнили. А потом появился Интернет. О, боги, обожаю Интернет! Теперь я точно не смогу исчезнуть полностью. Я бессмертен, потому что обо мне есть статья в Википедии!
Я вздрогнул. Теперь я еще больше убедился в безумии Нерона. В Википедии постоянно писали обо мне не те вещи.
Он покрутил рукой:
— Да, да. Ты думаешь, что я сошел с ума. Я мог бы рассказать тебе о своих планах и доказать обратное, но сегодня мне нужно многое сделать. Мне нужно, чтобы вы с Мэг открыли эти врата. Я не смог этого сделать, даже приложив все свои усилия, но у вас двоих точно получится. Аполлон, ты же близок к Оракулу. А Мэг умеет обращаться с деревьями. Приступайте. Пожалуйста и спасибо.
— Мы скорее умрем, — сказал я, — ведь так, Мэг?
Никакого ответа.
Я взглянул на Мэг. Серебристая струйка поблескивала на ее щеке. Сначала я подумал, что это расплавился один из стразов на ее очках. Потом я понял, что она плакала.
— Мэг?
Нерон сложил руки так, будто собрался молиться:
— Боги. Похоже, между нами произошло небольшое недопонимание. Понимаешь, Аполлон, Мэг привела тебя сюда, потому что я ее попросил. Хорошая работа, милая.
Мэг пыталась вытереть лицо:
— Я…. я не хотела…
Мое сердце сжалось до размеров камушка:
— Мэг, нет. Не могу поверить…
Я потянулся было к ней, но Персик с рыком встал на моем пути. Я понял, что карпои был здесь не для того, чтобы защитить нас от Нерона. Он защищал Мэг от меня.
— Мэг? — сказал я. — Этот человек убил твоего отца! Он убийца!
Она таращилась на землю. Когда она вновь заговорила, ее голос звучал еще более измученно, чем мой, когда я пел в муравейнике.
— Зверь убил моего отца. А это Нерон. Он… он мой отчим.
Не успел я переварить эту информацию, как Нерон развел руки в стороны:
— Все верно, дорогая, — сказал он. — И ты сделала чудесную работу. Иди к папочке.
Глава 30
Учу Мак-Кэффри
Йо, детка, твой отчим псих
Не послушает?
МЕНЯ УЖЕ ПРЕДАВАЛИ РАНЬШЕ.
Воспоминания нахлынули болезненным приливом. Однажды моя бывшая девушка, Кирена, стала встречаться с Аресом только для того, чтобы отомстить мне. А еще как-то Артемида выстрелила мне прямо в пах из-за того, что я флиртовал с ее Охотницами. В 1928 Александр Флеминг не признал мою заслугу во вдохновении его на открытие пенициллина. Оу, это больно.
Но я так и не смог вспомнить хоть один случай, когда я ошибался в ком-то настолько сильно, как это было с Мэг. Ну… По крайней мере после Ирвинга Берлина такого не было. «Alexander’s Ragtime Band»
[49]? — помню, говорил я ему. — Вы никогда не станете успешным с такой банальной и безвкусной песней».
— Мэг, мы друзья, — даже мне была слышна обида в моем голосе. — Как ты могла так поступить со мной?
Мэг посмотрела вниз на свои кроссовки красного цвета — обувь предателей всегда такая.
