Ночной бриз пронесся по траве, рисуя на ней узоры, похожие на волны. При других обстоятельствах я бы написал об этом поэму. Но в моем нынешнем состоянии я могу сочинить лишь погребальную песнь, и то мне не хотелось думать о смерти. Стало понятно, что злиться на Мэг больше не выйдет. Полагаю, она делала это с добрыми намерениями… или по крайней мере не была готова видеть своего нового божественного слугу, идущим на самоубийство. Мэг не пыталась утешить меня или же задать какие-нибудь вопросы. Она заняла себя бросками маленьких камушков в лес. Мне это не мешало. Более того, я бы с радостью дал ей рогатку, будь она у меня. На протяжении всей ночи я читал о своих похождениях в книгах Уилла.
В любое другое время я бы был только рад это сделать. В конце концов, я личность выдающаяся.
Но сейчас чтение о моих доблестных подвигах не приносило мне никакого удовольствия. Все эти истории виделись мне полными преувеличений, лжи и…. выдумок. К сожалению, я нашел и главу об Оракулах. Эти несколько страниц пробудили мои воспоминания, которые подтвердили мои самые худшие подозрения.
Я был слишком зол, чтобы ужаснуться. Я смотрел в лес и бросал шепчущим голосам вызов побеспокоить меня. Я подумал: «Ну, давайте. Заберите и меня». Но деревья молчали. Кайла и Остин так и не вернулись.
На рассвете пошел снег. Только тогда Мэг заговорила:
— Пошли по домикам.
— И просто так их оставим? — Не будь глупцом.
Снег покрыл весь капюшон ее зимнего пальто. Лицо было спрятано, виднелись лишь кончик её носа и мерцающие камушки на очках.
— Ты здесь замерзнешь.
Я заметил, что на холод она даже не жаловалась. Мне стало интересно, замечала ли Мэг его вообще. Может, сила Деметры зимой оберегала её, будто обнаженные деревья или покоящееся семя.
— Они были моими детьми.
Мне больно говорить в прошедшем времени, но, кажется, Кайла и Остин пропали навсегда.
— Я должен был лучше их защитить, предвидеть, что они станут мишенью для моих врагов.
Мэг бросила в деревья еще один камень.
— У тебя было немало детей. Каждый ли раз ты винишь себя, когда они попадают в неприятности? Ответ — нет. На протяжении тысячелетий я едва успевал запоминать их имена.
Такие редкие проявления внимания, как поздравительная открытка или волшебная флейта в подарок, казались мне более чем достаточными, чтобы думать о себе ещё лучше. Бывало, я десятилетиями не осознавал, что один из них умер. Во время Французской Революции, волнуясь о своем сыне Людовике XIV, Короле-Солнце, я решился проведать его, но, как оказалось, он умер еще 75 лет назад.
Теперь же у меня обыкновенная совесть смертных. Чувство вины росло, в то время как продолжительность моей жизни резко уменьшалась. Я не смог бы объяснить все это Мэг. Она никогда не поймет, скорее бросит в меня камень.
— Это я виноват, что Пифон захватил Дельфы, — сказал я. — Если бы я прикончил его в тот же момент, когда он возродился, когда я все еще был богом, он бы ни за что не стал настолько сильным. Он бы никогда не заключил союз с этим… Зверем.
Мэг опустила взгляд.
— Ты его знаешь, — догадался я. — Когда ты услышала голос Зверя в Лабиринте, ты была просто в ужасе.
Я побоялся, что она снова прикажет мне заткнуться. Но она только молча водила пальцами по полумесяцам на кольцах. — Мэг, он хочет меня уничтожить, — произнес я. — Он точно связан с этими исчезновениями. Чем больше мы о нем узнаем…
— Он живет в Нью-Йорке.
Я подождал. Из Мэг было тяжело вытянуть информацию.
— Ладно, — ответил я. — Сужаем круг подозреваемых до восьми с половиной миллионов людей.
Знаешь еще что-нибудь?
Мэг ковыряла кожу на пальцах.
— Полубоги, живущие на улице, часто слышат о Звере. Таких людей, как я, он забирает себе.
На моей шее растаяла снежинка.
— Забирает людей… зачем?
— Чтобы тренировать, — сказала Мэг, — чтобы использовать… как слуг, солдат. Не знаю.
— И ты его встречала.
— Пожалуйста, не спрашивай…
— Мэг.
— Он убил моего отца. Ее слова были еле слышны, но они все равно ранили меня сильнее, чем камень, брошенный прямо в лицо.
— Мэг, я сожалею… Но как…?
— Я отказалась работать на него, — сказала она. — Мой отец пытался…
Она сжала свои кулаки.
— Я была еще маленькой, поэтому плохо помню. Я убежала. Иначе Зверь убил бы и меня. Мой отчим принял меня и заботился обо мне. Ты спрашивал, почему он тренировался со мной, почему дал кольца. Он просто хотел, чтобы я была в безопасности, в состоянии защитить себя.
— От Зверя.
Ее капюшон опустился ниже.
— Быть хорошим полубогом, усердно тренироваться… Это единственный способ не подпускать к себе Зверя. Теперь ты знаешь.
Честно говоря, у меня было еще миллион вопросов, но я понял, что Мэг была не в настроении отвечать на них. Я вспомнил выражение ее лица, когда мы стояли на уступе под покоями Дельфийского Оракула, она была в ступоре от ужаса, услышав голос Зверя. Не все монстры похожи на трехтонную рептилию с ядовитым дыханием. Многие из них имели человеческие лица. Я вгляделся в лес. Где-то там пять полубогов, включая двоих моих детей, использовались в качестве приманки. Зверь хотел, чтобы я их искал, что я и сделаю. Но я не позволю ему управлять мной. «У меня есть последователи», — говорил Зверь. Эти слова тревожили меня. По моему личному опыту я знал, что любой полубог может отвернуться от Олимпа. Например, Тантал у себя на пиршестве пытался накормить богов своим сыном, чтобы их убить. Я видел, как царь Митридат объединился с персами и убил всех римлян в Анатолии. Также я был свидетелем того, как королева Клитемнестра стала одержимой мыслью об убийстве ее мужа Агамемнона только потому, что он сделал мне жертвоприношение в виде одного человека. Полубоги точно непредсказуемые кадры. Я взглянул на Мэг. Интересно, могла ли она мне врать, могла ли быть шпионкой? Вряд ли. Она была слишком капризной, буйной и надоедливой для этого. Кроме того, грубо говоря, Мэг моя хозяйка. Она может приказать мне все, что угодно, и я должен подчиниться. Захочет уничтожить — и я уже мертв. Может быть, Дэмиен Уайт… сын Немезиды как раз подходит для измены. Или же Коннор Стоулл, Элис, Джулия… ребенок Гермеса уже предавал богов, работая на Кроноса. Они могу сделать это вновь. Не исключено, что милая Кьяра, дочь Тихе, в союзе со Зверем. Дети богини удачи прирожденные аферисты. На самом деле я понятия не имел, кто мог бы быть союзником Зверя.
Небо окрасилось в серый. Вдалеке я ощутил глухой шум — быстрая, незатихающая пульсация, которая продолжала становиться громче. Со страхом я подумал, что это может быть кровь в моей голове. Мог ли человеческий мозг взорваться от множества тревожных мыслей? Потом до меня дошло, что этот шум, доносящийся с запада, был механическим. Это был отчетливый звук разрезающих воздух лопастей винта вертолета.
