Признаюсь, я окончательно потерял нить разговора, когда он завел речь о взрывающихся бензопилах из фрисби.
— И они такие: БУМ! — он взволнованно подпрыгнул. — И БАХ! И ПУХ! — он изобразил все виды хаоса руками. — Будьте быстры или умрете, просто отпад!
Остальные жители лагеря начали ворчать и ерзать на лавках.
Хирон поднял руку, требуя тишины:
— Слушайте! Я знаю, что в прошлый раз мы встретились со многими трудностями, — сказал он, — но, к счастью, целители из домика Аполлона смогли пришить руки Паоло на место.
Из-за одного из задних столиков поднялся мускулистый парень, который тут же начал яростно браниться, полагаю, на португальском. На нем была белая майка, закрывавшая его загорелую грудь, и я заметил бледные шрамы вокруг его бицепсов. Бросаясь проклятиями, он указывал на Харли, детей Аполлона и, в общем-то, на всех присутствующих.
— Ах, спасибо, Паоло, — сказал Хирон, явно сбитый с толку. — Я рад, что тебе уже лучше.
Остин наклонился ко мне и прошептал:
— Паоло неплохо понимает английский, но говорит только на португальском. По крайней мере, так он утверждает. Никто не понимает ни слова из того, что он произносит.
Я тоже не понимал португальский. Афина годами проводила лекции о том, что гора Олимп может однажды переместиться в Бразилию и мы должны быть готовы к трудностям. Она даже купила каждому богу курс «Берлиц. Португальский язык»
[15] в подарок на Сатурналию
[16].
— Паоло выглядит раздраженным, — отметил я.
Уилл пожал плечами.
— Ему повезло, он быстро исцеляется: сын Гебы, богини юности и всё такое.
— Ты пялишься, — отметил Нико.
— Вовсе нет, — сказал Уилл. — Я просто оцениваю, насколько хорошо функционируют его руки после операции.
— Пф.
Паоло наконец сел. Хирон прошёлся по длинному списку других травм, полученных в предыдущем парном забеге смерти: ожоги второй степени, разрывы барабанных перепонок, растяжение паховых связок и два приступа ирландской чечетки. В этот раз всего этого он надеялся избежать.
Одинокий полубог за столом Афины поднял руку:
— Хирон, просто хочу напомнить… У нас три исчезнувших жителя лагеря. Разумно ли проводить такую опасную полосу препятствий?
Хирон страдальчески улыбнулся ему.
— Прекрасный вопрос, Малкольм, но путь не будет проходить через лес, который, по нашему мнению, является самой опасной зоной. Сатиры, дриады и я будем продолжать расследование исчезновений. Мы не успокоимся, пока не найдём пропавших полубогов. Однако, полоса препятствий только способствует улучшению командной работы. Более того, она разовьет ваше понимание Лабиринта.
Это слово ужаснуло меня так же, как запах тела Ареса. Я повернулся к Остину.
— Лабиринт? В смысле? Лабиринт Дедала?
Остин кивнул, его пальцы теребили глиняные бусины на шее. Неожиданно я вспомнил его мать, Латрицию, то, как она игралась со своим ожерельем из каури, когда вела лекции в Оберлине.
Даже я узнавал много нового с занятий Латриции Лейк по теории музыки, хоть и отвлекался на ее красоту.
— Во время войны с Геей, — сказал Остин, — лабиринт восстановился. С тех пор мы пытаемся составить его карту.
— Это невозможно, — ответил я. — И, к тому же, безумно. Лабиринт — это злобное разумное существо! Мало того, что его нельзя нанести на карту; ему не стоит доверять.
Как обычно, я мог воспроизвести только случайные обрывки и кусочки моих воспоминаний, но я был уверен, что говорю правду. Я вспомнил Дедала. Давным-давно царь Крита приказал ему построить лабиринт, чтобы держать там чудовищного Минотавра. Но нет, простой лабиринт был недостаточно хорош для такого гениального изобретателя, как Дедал. Поэтому он наделил лабиринт собственным сознанием и способностью расширяться. На протяжении веков он рос под поверхностью планеты, как растение с чрезмерно разросшейся корневой системой.
Чертовы гениальные изобретатели.
— Он изменился, — сказал мне Остин. — С тех пор, как Дедал умер… Не знаю. Это трудно объяснить. Он больше не кажется таким злым или смертоносным.
— О, это очень обнадёживает. И, конечно же, вы тут же решили устроить парный забег по нему.
Уилл кашлянул:
— Да нет, пап… Просто никто не хочет разочаровать Харли.
Я взглянул на главный стол. Хирон всё так же разглагольствовал о прелестях работы в команде, пока Харли подпрыгивал. Теперь понятно, почему члены лагеря считали его неофициальным талисманом. Он был миленьким, маленьким крохой, даже если он производил пугающее впечатление для восьмилетки. Его ухмылка была заразительна. Его энтузиазм, казалось, поднимал настроение всем. Тем не менее, я узнал безумный блеск в его глазах. Такой же был и у его отца Гефеста, когда он изобретал всяких автоматонов, которые зверели и начинали крушить города.
— Кроме того, имейте в виду, — сказал Хирон, — что ни одно исчезновение не связано с Лабиринтом. Оставайтесь с вашим напарником, и вы будете в безопасности… насколько это возможно в парном забеге смерти.
— Да, — сказал Харли. — Никто ещё даже не умирал, — его голос звучал разочарованно, будто он хотел, чтобы мы лучше старались.
— Перед лицом угрозы, — сказал Хирон, — очень важно придерживаться наших привычных занятий. Мы должны быть настороже и в отличном состоянии. Исчезнувшие жители лагеря меньшего бы от нас и не ожидали. Что касается команд для гонок, вам будет позволено выбрать партнёра…
Среди полубогов прокатилась волна, все, как пираньи начали атаковать друг друга, чтобы быть в команде с предпочитаемым партнёром. Прежде чем я смог обдумать возможные варианты, Мэг Мак-Кэффри указала на меня через весь павильон. Выглядела она точно, как Дядя Сэм
[17] с вербовочного плаката. «Конечно, — подумал я. — Почему удача должна быть на моей стороне?»
Хирон ударил своим копытом по полу, — Хорошо, все успокоились! Гонка будет завтра днём. Спасибо, Харли, за твой тяжёлый труд над… гм, изобилием различных смертельных сюрпризов.
— ТАДАМ! — Харли побежал обратно за столик Гефеста к своей старшей сестре, Ниссе.
— Перейдём к нашей новой проблеме, — сказал Хирон. — Как вы уже слышали, сегодня в наши ряды вступили два особенных новичка. Во-первых, поприветствуйте бога Аполлона!
Обычно под эту фразу я вставал, расправлял руки и ухмылялся, пока меня окружал сияющий свет. Восторженная толпа аплодировала, бросала цветы и конфеты к моим ногам.
