Итак, во многих случаях бразды правления берет в свои руки оппозиция – наше подсознание. Какая часть действий управляется сознанием, в конечном счете не так уж и важно, потому что поразительно большая доля инстинктивных реакций не влияет на переживание нами страха и печали, радости и счастья, не снижает интенсивность чувств. Ведь уже ясно, что эмоции – это язык подсознания, который в повседневной жизни помогает нам не утонуть в информационном потоке. Боль в руке от прикосновения к горячей плите заставляет действовать без промедления. Ощущение счастья усиливает позитивные действия, страх оберегает от принятия потенциально опасных сознательных решений. Лишь немногие проблемы, которые действительно могут и должны решаться путем размышлений, попадают в наше сознание и анализируются там в спокойной обстановке.
Таким образом, чувства по природе своей связаны не с сознанием, а с подсознанием. Если предположить, что у животных нет сознания, то это означает только то, что они не способны думать. Но подсознанием обладает любой вид животных, и отсюда следует, что у них обязательно должны быть чувства. Значит, инстинктивная материнская любовь не является чем-то «низким», поскольку другой материнской любви попросту не существует. Единственная разница между животными и человеком заключается в том, что мы можем сознательно активизировать материнскую любовь (и другие чувства), например в случае усыновления. Здесь не существует автоматического возникновения родительской привязанности, вызванной родами, так как первый контакт происходит спустя длительное время после этого момента. И все же инстинктивная материнская любовь со временем развивается, включая и соответствующий набор гормонов в крови.
Значит ли это, что мы нашли ту область человеческих эмоций, которая недоступна животным? Давайте вернемся к нашей белке. Канадские ученые более двадцати лет наблюдали примерно за семью тысячами ее родственников на Юконе и, хотя белки предпочитают жить поодиночке, выявили пять случаев «усыновления». Правда, это всегда были детеныши близких родственников. Усыновлялись только племянники или внуки. Так что у беличьего альтруизма есть четко очерченные границы. С чисто эволюционной точки зрения это полезно, потому что сохраняется и передается по наследству близкородственный генетический материал. К тому же пять случаев за двадцать лет – недостаточно убедительное доказательство готовности белок к усыновлению. Посмотрим, что происходит у других животных.
В 2012 году самка французского бульдога по кличке Бэби произвела сенсацию. Она жила в приюте для животных в Бранденбурге, куда однажды привезли шестерых поросят кабана. Очевидно, их мать была убита, и у крохотных полосатых зверьков не было никаких шансов выжить. В приюте поросята получили молоко и заботу. Молоком их кормили из бутылочек смотрители, а заботу и любовь обеспечивала Бэби. Собака усыновила всю компанию, и они спали, привалившись к ее теплому боку. Днем Бэби тоже не спускала с них глаз. Можно ли это считать настоящим усыновлением? Она ведь не кормила их молоком. Но и усыновленных человеком детей тоже не кормят грудью.
Кроме того, имеются данные о жившей на Кубе собаке по кличке Йети, которая кормила приемных детенышей. Ее собственных щенков – всех, кроме одного, – разобрали чужие люди, и у нее оставалось много молока. Поскольку в том же доме одновременно опоросилось несколько свиней, Йети взяла опеку над 14 поросятами, хотя их родные матери были живы. Детеныши повсюду следовали по двору за своей новой мамой, и, что самое главное, она кормила их молоком.
Является ли это осознанным усыновлением? Или у Йети просто остались неизрасходованные материнские чувства, которые она перенесла на поросят? Но эти же вопросы мы можем поставить и в случае усыновления у людей. Здесь сильные чувства тоже ищут выход и находят его. Даже то, что люди держат в своих домах собак и других домашних животных, можно сравнить со случаями усыновления между различными видами. Ведь во многих случаях домашние питомцы рассматриваются людьми как самые настоящие члены семьи.
Но бывают и другие случаи, когда буйство гормонов или лишнее молоко не играют никакой роли. Трогательный пример подобного рода, о котором мы расскажем чуть ниже, продемонстрировала ворона Мозес. Когда птицы теряют птенцов, природа предусматривает для них возможность реализовать не нашедшие выражения инстинктивные влечения. Они могут тут же начать все сначала и заново отложить и высидеть яйца. Во всяком случае, у вороны нет ни малейшего повода усыновлять животных другого вида. И все же Мозес выискала себе в качестве приемного ребенка не кого-нибудь, а своего злейшего врага – домашнюю кошку. Правда, котенок был еще совсем маленьким и беззащитным. Похоже было, что он потерял мать и довольно долго голодал. Котенок забрел в сад, принадлежавший супружеской чете Энн и Уолли Коллито из Норт-Эттлборо, штат Массачусетс, и с тех пор они начали наблюдать поразительные вещи. Вскоре к котенку присоединилась ворона и стала оберегать его. Она кормила бедную сиротку червями и жуками. Разумеется, супруги Коллито не стояли безучастно в стороне и тоже подкармливали котенка. Даже когда он вырос, его дружба с вороной сохранялась до тех пор, пока та спустя пять лет не пропала.
Но вернемся к инстинктам. Независимо от того, чем вызваны материнские чувства: подсознательными импульсами или осознанными размышлениями, – они, на мой взгляд, не имеют каких-то качественных отличий, во всяком случае на уровне ощущений. Можно констатировать, что у людей наблюдаются оба варианта, причем гормонально обусловленные инстинкты встречаются чаще. Даже если животные не способны сознательно вызвать в себе материнскую любовь (хотя усыновление детенышей другого вида должно заставить задуматься), остается подсознательное чувство, которое ничем не уступает ей по своей красоте и интенсивности. Белка, которая тащит на шее своего детеныша по раскаленному газону, делает это из чувства глубокой любви к нему, и это не может не трогать.
Из любви к людям
Могут ли животные по-настоящему любить нас? Насколько трудно доказать наличие этого чувства даже по отношению к сородичам, мы видели на примере белки. Что уж тут говорить про любовь к существу совершенно другого вида – к человеку? Невольно напрашивается мысль, что мы лишь пытаемся выдать желаемое за действительное, чтобы как-то оправдать содержание домашних животных в неволе.
Давайте еще раз обратимся к материнской любви, потому что это чрезвычайно сильное чувство действительно можно спровоцировать, в чем я убедился еще в детстве.
Уже в то время меня очень интересовало все связанное с природой и окружающей средой. Каждую свободную минуту я проводил в лесу или на искусственных озерах на месте бывших карьеров. Я имитировал кваканье лягушек, чтобы спровоцировать их на ответные звуки, держал пауков в стеклянных банках, чтобы понаблюдать за ними, выращивал мучных червей в муке, чтобы своими глазами увидеть их превращение в черных жуков, а по вечерам читал книги о повадках животных (не волнуйтесь, книги Карла Мая и Джека Лондона тоже лежали у меня на тумбочке). В одной из таких книг я вычитал, как привязать к себе цыпленка. Для этого надо было самому «высидеть» его и перед вылупливанием разговаривать с ним, чтобы он признал в качестве «родителя» человека, а не наседку. Интересно! У моего отца в то время было несколько кур и петух. Инкубатора у меня не было, поэтому пришлось воспользоваться старой электрической грелкой. Проблема заключалась в том, что куриному яйцу требуется температура 38 градусов. При этом его надо несколько раз в день переворачивать и слегка охлаждать. Наседка справляется с этим без труда, а мне пришлось немало повозиться с теплым шарфом и термометром. На протяжении 21 дня я измерял температуру, укутывал и разворачивал яйцо, переворачивал его, а за несколько дней до появления цыпленка начал беседовать с ним. И действительно, на 21-й день из яйца вылупился пушистый комочек, которому я сразу же дал имя – Робин Гуд.
