– Там, по сути, была зона военных действий, – не угомонилась Вэнс, – а вам хоть бы хны. Я в ФБР уже пятнадцать лет, прямо с порога колледжа. И за все это время побывала ровно в одной перестрелке. Насмотрелась на трупы постфактум. Навидалась всяких мерзавцев. Перелопатила груды бумаг. Просидела стулья судебной скамьи свидетелей до дыр…
Роби свернул налево. Он не представлял, куда едет. Просто вел машину.
– И куда же именно это странствие по аллее памяти ведет нас, агент Вэнс?
– Когда вы уехали, меня стошнило. Не удержалась. Просто блеванула в мусорный бак.
– В этом нет ничего такого. Дело было скверное.
– Вы видели то же, что и я. А вас не тошнило.
– Вы сказали, что мне хоть бы хны, – Уилл снова поглядел на Вэнс. – Но это лишь ваши домыслы. Залезть ко мне в голову вы не можете.
– Хотелось бы мне… Я практически уверена, что нашла бы это занимательным.
– Сомневаюсь.
– Вы сортировали раненых весьма эффективно. Где научились этому?
– Просто за годы поднабрался всяких фокусов.
Вэнс посмотрела на его руку.
– Проклятье, Роби, вы даже не очистили собственную рану… Вы же заработаете гангрену!
– Куда мы едем?
– Первая остановка – ВРУ, – сказала она, подразумевая Вашингтонское региональное управление.
– А потом?
– В больницу для вас.
– Нет.
– Роби!
– Нет.
– Ладно, мы можем доехать до вашего дома. Но я настаиваю, чтобы там вы почистили свою рану. Я могу прихватить кое-что из ВРУ. А потом направлюсь домой и перехвачу пару часиков сна… Где вы живете?
Он не отозвался, приняв вправо, потом еще раз вправо и направив машину к ВРУ.
– Так вы знаете дорогу до регионального управления?
– Нет, просто грамотно прикинул.
– Где вы живете? Или эта информация тоже засекречена?
– Мы можем расстаться у ВРУ. Оттуда я могу перехватить такси.
– У вас есть где жить? – поинтересовалась Вэнс.
– Найду.
– Бога ради, да что с вами такое?
– Я просто пытаюсь делать свое дело.
Акцент на последнем слове заставил ее явственно отреагировать.
– Ладно, – тихонько проронила она. – Ладно. Слушайте, после ВРУ мы можем поехать ко мне. Я живу в Вирджинии. Кондоминиум в Александрии. Можете пройти чистку там. И, если хотите, после этого добро пожаловать на диван.
– Я благодарен за предложение, но…
– Осторожно. Обычно я не так доброжелательна к людям. Не профукайте.
Роби глянул на нее. Вэнс ему блекло улыбнулась.
Он уже хотел было отказаться снова, но не стал. По трем причинам. Рука болела просто адски. И он устал. На самом деле устал. И на самом деле ему некуда податься.
– Ладно, – вымолвил Уилл. – Спасибо.
– Милости прошу.
Глава 36
Остановка у ВРУ тянулась дольше, чем думал Роби. Он сидел в кресле, пока Вэнс хлопотала, заполняя бумаги, докладывая руководству, выстукивая пальцами по экрану телефона, барабаня по клавиатуре компьютера и с каждой минутой выглядя все более и более усталой.
Роби сделал свое официальное заявление о происшествии, а потом просто наблюдал за последовавшей деятельностью, отчасти гадая, не бегают ли все попросту кругами почти безрезультатно.
– Я поведу, – сказал он, когда они направились в гараж, наконец-то покончив с делами.
– Вы что, никогда не устаете? – спросила Вэнс, зевнув.
– Я устал. По правде говоря, очень устал.
– По виду не скажешь.
– Я нахожу, что так дела идут лучше.
– Как так?
– Когда не показываешь, что чувствуешь на самом деле.
Она рассказала ему, как ехать, и Роби повел машину по мемориальной парковой дороге Джорджа Вашингтона на юг к Александрии.
Когда они подкатили к зданию кондоминиума, Уилл спросил:
– У вас вид на воды Потомака?
– Да. И памятники из окна мне тоже видно.
– Мило.
Они поднялись на лифте, и Николь отперла дверь своей квартиры – небольшой, но Роби она сразу же пришлась по душе. Чистые линии, не загромождена, и всё на своих местах, всё имеет назначение, ничего не выставлено напоказ. Наверное, под стать характеру владелицы.
«Ничего показного. Всё по делу».
– Напоминает корабельную каюту, – заметил он.
– Ну, мой отец был кадровым военным моряком. Яблоко от яблони недалеко падает. Вот только я изрядную часть жизни провела на суше. Располагайтесь.
Роби сел на длинный диван в гостиной, пока Вэнс распаковывала медикаменты, прихваченные из ВРУ. Сбросив свои туфли без каблуков, села рядом и приказала:
– Пиджак и рубашку долой.
Уилл смутился, но сделал, как велено, положив свой пистолет в кобуре на кофейный столик.
При виде его татуировок у нее брови полезли на лоб.
– Красная молния… а вот это что?
– Акулий зуб. Большой белой.
– И почему это?
– А почему нет?
Приглядевшись повнимательнее, она прямо глаза вытаращила при виде старых ран, замаскированных татуировками.
– А это…
– Ага, они самые, – коротко отрубил Роби, пресекая разговор.
После этого мягкого упрека она занялась медикаментами, а он уставился на собственные руки.
– Сколько вам, лет тридцать пять?
– Сорок. Только-только стукнуло.
– Вы ведь бывший спеназовец, верно? Рейнджеры, «Дельта», «котики». Все сложены примерно так же, только вы ростом повыше большинства этих парней.
Роби не ответил.
Очистив рану, Вэнс нанесла какие-то антибиотики, а потом забинтовала и надежно закрепила повязку пластырем.
– Я прихватила обезболивающее. Таблетку или укол?
– Ни того, ни другого.
– Да бросьте, Роби, со мной-то не надо разыгрывать из себя мачо.
– Это тут совершенно ни при чем.
– А что же тогда?
– Важно знать свою терпимость к боли. Таблетки и уколы ее маскируют. Это скверно. Я могу дать слабину и даже не понять того.
– Пожалуй… Я об этом даже не задумывалась. – Убрав медикаменты, Николь поглядела на Роби. – Можете надеть рубашку.
– Спасибо за перевязку. Искренне благодарен.
