Сперва тварей было четверо. Ветер дул в их сторону, и они прищурили красные глаза от колкого снежного крошева. Спустя несколько секунд кусты дрогнули вновь, и еще три твари присоединились к первым.
– Пора! – тихо выдохнул Глеб, прицелился и быстро пустил стрелу с тетивы.
Один из уродов, взвизгнув, рухнул на землю. Глеб выстрелил снова. Еще одна тварь опрокинулась навзничь и судорожно задергала лапами.
Из кустов выскочили новые твари, и вся стая быстро рассредоточилась, окружая поваленный дуб и косогор. А Глеб все стрелял и стрелял – с такой быстротою, что тихий скрежет зарядной скобы и свист выпускаемых стрел превратились в монотонное рычание.
Вскоре пять тварей валялись на земле, дергаясь в предсмертной агонии. Глеб отшвырнул арбалет и выхватил из заплечной кобуры ольстру. И в этот миг лысая тварь вскочила на бревно. Глеб выпрямился в полный рост и нажал на спуск. Выстрел разорвал голову чудовища на куски.
– Глеб, наверху! – крикнул Прошка.
Глеб вскинул голову и увидел скачущую по деревьям тварь. Чудовище с шипением прыгнуло на Глеба, но за миг до этого он нажал на спуск. Пуля пробила лысому уроду грудь. Тот сорвался с дерева и, сшибая острые ветки и обдирая бледное тело в кровь, полетел на землю.
И в этот момент сразу семь или восемь тварей вскочили на поваленный ствол и, раскрыв утыканные зубами пасти, бросились на путников.
Рамон рассек ближайшей твари грудь кинжалом, но другая уже прыгнула ему за спину. Толмач быстро развернулся и ударил вторым кинжалом. Удар пронзил чудовищу горло и заставил его рухнуть на колени. Из рассеченной шеи на тощую бледную грудь хлынула черная кровь.
Глеб, прикрывая собой Прошку, отшвырнул бросившуюся на него тварь ногой и выстрелил ей в голову. Второй он перебил пулей ногу. Третьей расшиб челюсть прикладом ольстры. Четвертой прострелил живот.
Воспользовавшись секундной передышкой, Глеб взглянул на сражающихся рядом друзей. Хлопуша, бранясь сквозь зубы и размахивая огромным мечом, сдерживал натиск наседавших на него тварей, ломая им грудные клетки и сшибая с тощих плеч головы. Он был похож на разъяренного медведя, однако на смену убитым тварям приходили новые.
Прошка внезапно вырвался вперед и вонзил скрамасакс в шею долговязому лысому чудовищу. Затем вырвал клинок и наотмашь поразил еще одну тварь.
Рамон, взмокший от пота, отбивался от напирающих на него монстров длинными кинжалами и вертел головой, отыскивая путь к отступлению. Но твари наступали со всех сторон, отступать было некуда, так что оставалось только продать жизнь подороже.
«Пора!» – подумал Глеб и закричал:
– В канаву! Все в канаву! Быстро!
Хлопуша, Рамон и Прошка, привыкшие беспрекословно подчиняться указаниям и распоряжениям Глеба, и тут исполнили его приказ. Увернувшись от когтей лысых тварей, все трое кинулись к канаве. Глеб опустил ольстру на землю, выхватил меч и мощным ударом надвое разрубил подскочившую тварь, затем быстро вынул из кармана грязно-серый шарик, похожий на теннисный мяч, и подбросил его в воздух.
Раздался громкий хлопок, и над тварями, подобно огромному белесому зонту, раскинулась паутина. Твари успели задрать морды, и тут паутина накрыла их. Четыре десятка тварей забились, заизвивались и задергались на земле.
– Все сюда! – снова зычно крикнул Глеб.
Прошка выскочил из канавы первым. За ним последовал Рамон. А там подоспел и Хлопуша.
– Бейте их, пока не выбрались! – прорычал Глеб.
И сражение продолжилось. Глеб, прыгая по спинам тварей, наносил быстрые колющие и рубящие удары, рассекая бледную, морщинистую плоть чудовищ.
Прошка, уворачиваясь от скрюченных когтистых пальцев, колол тварей острым как бритва скрамасаксом. Хлопуша крушил им черепа своим огромным мечом, а Рамон прыгнул в самую гущу копошащихся под липкой сетью монстров и принялся с дьявольской ловкостью орудовать кинжалами.
Ночная мгла еще не успела окончательно сгуститься, а сражение уже закончилось. Глеб отдал мысленный приказ – Паучья ловушка взмыла в воздух и стала быстро уменьшаться, словно ее затягивала воронка. Прошло несколько секунд, и грязно-белый мячик плавно опустился на вытянутую ладонь Глеба.
Лужайка перед ним была завалена обезображенными трупами чудовищ. В воздухе стоял смрад, но усталые путешественники не замечали этого.
– С тварями покончено, – тяжело дыша и опираясь на воткнутый в землю меч, сказал Глеб.
Прошка, Рамон и Хлопуша, запыхавшись так, что не могли говорить, обессиленно опустились на землю. Одежда их была перепачкана глиной, лица окровавлены.
– Скоро пойдем назад, – ободряюще сказал Глеб. – Осталось немного.
– НЕ ТАК БЫСТРО, ПЕРВОХОД! – громко прошипел кто-то.
Путешественники вздрогнули и повернули головы на голос. Две черные фигуры вышли из-за деревьев. Глеб вынул меч из земли и сжал его в руке. Фигуры были закутаны в темные плащи, лица их скрывали наголовники.
– Крысун, это ты? – громко спросил Глеб.
Одно из существ нагнулось вперед и откинуло с головы капюшон. Глеб хмуро взглянул в его страшное бледное лицо и, качнув головой, проговорил:
– Ты не Крысун. Кто ты?
– Ваш новый участковый инспектор, – прошипело чудовище. – Пришел оштрафовать вас за грубое обращение с животными.
– Охоронец Бун? – припомнив свой ответ пособнику Крысуна, спросил Глеб.
Монстр усмехнулся зубастым ртом:
– Да, это я.
Что-то просвистело у самого уха Глеба, это Рамон метнул в грудь чудовищу нож, однако тварь резко дернула рукой, и нож, сбитый в воздухе, отлетел в сторону.
– Вот это да, – пробормотал за спиной у Глеба Прошка.
– Не высовывайся! – не оборачиваясь, сказал ему Глеб. – Рамон, Хлопуша – вы тоже!
Несколько мгновений взгляд красных глаз Буна был устремлен на Глеба. Первоход почувствовал противный холодок между лопаток. Уж не пытается ли тварь подчинить его своей воле? Глеб резко тряхнул головой, и наваждение исчезло.
Бун принялся осторожно и медленно кружить вокруг Глеба, выбирая место для удара.
– Я отправлю тебя в пекло… – зашипел Бун.
– Мне там будет тесновато, – холодно парировал Глеб. – А вот такому тощему козлу, как ты, в аду самое место.
И вдруг Бун бросился на Глеба, метя разинутой пастью ему в шею, а вытянутыми когтями – в глаза. Первоход рубанул урода по вытянутым рукам и возвратным движением полоснул наискось, вспоров чудовищу брюхо от ключицы до паха.
Бун рухнул в подмерзшую грязь. Глеб тут же повернулся ко второму монстру, закутанному в плащ.
– Неплохо, – прошипел тот. – Но ты все равно проиграешь, Первоход.
Крысун, а это был он, расстегнул серебряную фибулу, стянул с плеч плащ и швырнул его на землю. Теперь он был гол. В полумраке его белое тело казалось высеченным из мрамора. Несмотря на худобу, от него исходило ощущение силы. Тонкие, жилистые руки были увенчаны длинными когтями. Кожа на груди выглядела твердой и походила на панцирь.
